Идеи с границы познания. Эйнштейн, Гёдель и философия науки

Что типично для гения, Пуанкаре совершал свои открытия в моменты внезапного озарения. Среди самых значительных был момент, описанный в эссе «Математическое творчество». Пуанкаре уже две недели бился над важной задачей из области чистой математики, когда его как инспектора шахт вызвали на геологическую экскурсию. «В эту пору я покинул Кан, где я тогда жил, чтобы принять участие в геологической экскурсии, организованной Горным институтом. Среди дорожных перипетий я забыл о своих математических работах; по прибытии в Кутанс мы взяли омнибус для прогулки; и вот в тот момент, когда я заносил ногу на ступеньку омнибуса, мне пришла в голову идея – хотя мои предыдущие мысли не имели с нею ничего общего, – что те преобразования, которыми я воспользовался для определения фуксовых функций, тождественны с преобразованиями неевклидовой геометрии. Я не проверил этой идеи; для этого я не имел времени, так как, едва усевшись в омнибус, я возобновил начатый разговор, тем не менее я сразу почувствовал полную уверенность в правильности идеи. Возвратясь в Кан, я сделал проверку; идея оказалась правильной»[25].

Чем же объяснить это откровение, постигшее Пуанкаре в тот миг, когда его нога коснулась ступеньки омнибуса? Сам он полагал, что оно было порождено подсознательной деятельностью его памяти: «Роль этой бессознательной работы в процессе математического творчества кажется мне неоспоримой… Никогда… эти внезапные внушения не происходят иначе, как после нескольких дней волевых усилий, казавшихся совершенно бесплодными». Казавшиеся бесплодными волевые усилия заполняют банки памяти математическими идеями, а эти идеи затем превращаются в «приведенные в движение атомы» бессознательного, которые бесконечно перестраиваются, составляя всевозможные комбинации, пока наконец самая прекрасная из них не пройдет сквозь «тонкое решето» и не окажется полностью осознанной – и уже в сознании будет проверена и отточена.

Пуанкаре был человек скромный и, в частности, не похвалялся своей памятью, которую в эссе назвал всего лишь «неплохой». На самом деле память у него была выдающаяся. Как писал один биограф, «способностью запоминать и вспоминать он превосходил даже легендарного Эйлера». (Эйлер, самый плодовитый математик в истории, в честь которого названа константа e, говорят, знал наизусть всю «Энеиду»). Пуанкаре читал с невероятной скоростью, а пространственное воображение у него было развито до того, что он помнил, где именно в книге сделано то или иное утверждение, с точностью до страницы и строчки. Ничуть не хуже была и его слуховая память – вероятно, из-за плохого зрения. В школе он мог просто сидеть и запоминать лекции безо всяких конспектов, хотя не видел, что написано на доске.

Вот что, наверное, должно сильнее всего пугать нас в Интернете: нарушение связи между памятью и творчеством. «Так как пользование Сетью усложняет возможность фиксации информации в биологической памяти, мы вынуждены все сильнее полагаться на мощный и легкодоступный механизм фиксации информации в Сети», – пишет Карр. Однако сознательных манипуляций информацией из внешних хранилищ недостаточно, чтобы достичь масштабных творческих прорывов, и на это и указывает пример Пуанкаре.

Человеческая память динамична, в отличие от машинной. В ней идут процессы, которые мы понимаем лишь в общих чертах, а сам Пуанкаре считал столкновением и соединением идей, образующих стабильные комбинации, и благодаря этому бессознательно распознаются новые закономерности и бессознательно открываются новые аналогии. И именно этим процессам мешает Гугл, когда соблазняет нас использовать его в качестве протеза памяти.

Дело не в том, что Сеть делает нас глупее – напротив, все данные свидетельствуют, что она скорее оттачивает, чем притупляет когнитивные навыки. Дело не в том, что Сеть делает нас несчастнее, хотя, безусловно, есть те, кто, подобно Карру, чувствуют себя рабами ее алгоритмов и считают, что их одурачили, поскольку недовольны качеством удовольствий, которые она дает. Дело в том, что Сеть губит творческое начало. Вот почему Вуди Аллен, вероятно, поступил мудро, решив отказаться от взаимодействий с ней.

Кстати, рецензенты книг наподобие «Пустышки» Карра частенько отмечают в качестве шутливой реплики «в сторону», что постоянно прерывали работу над отзывом, чтобы обновить страничку в «Фейсбуке», ответить на текстовые сообщения, проверить электронную почту, что-то твитнуть, запостить или поразвлекаться поиском в Интернете фотографий котиков, похожих на Гитлера. Представьте себе, меня нет в «Фейсбуке» и я не умею пользоваться «Твиттером». Электронную почту я завел на AOL (да, я бронтозавр), но письма мне приходят редко. Ни айпода, ни BlackBerry у меня отродясь не было. И смартфона тоже, да, честно говоря, и вообще мобильника. Я, как Вуди Аллен, избегаю ловушек цифровой эпохи. И все равно постоянно отвлекаюсь.

Часть седьмая. Изменчивая картина космоса