Кроме того, я благодарю также друзей и коллег, оказавших мне помощь советами и предложениями в ходе моей работы над рукописью. В первую очередь я хотел бы назвать здесь Фреда Нойхаузера (Fred Neuhouser), одновременно моего близкого друга и доверенного коллегу в департаменте философии Колумбийского университета в Нью-Йорке, который с самого начала работы над этим текстом сильно воодушевлял меня, а кроме того, дал ряд ценных указаний. Кроме того, я многому научился из критических комментариев, которыми снабдили первую редакцию моих лекций Ева Гилмер, Филипп Хёльцинг, Христине Прис-Хоннет и Титус Шталь; всем им я весьма благодарен за оказываемое мне уже многие годы внимание и постоянную готовность помочь. Наконец, Ханна Байер и Фрауке Кёлер были моими надежными помощницами в поиске литературы и оформлении рукописи, и им я также сердечно благодарен.
Введение
Общества, в которых мы живем, характеризуются в высшей степени раздражающим, трудно поддающимся объяснению расколом. С одной стороны, в последние десятилетия невероятно возросло недовольство социально-экономическим положением, экономическими отношениями и условиями труда; вероятно, никогда со времени окончания Второй мировой войны так много людей одновременно не возмущались социальными и политическими последствиями, порождаемыми освобожденной от цепей в глобальном масштабе рыночной экономикой капитализма. С другой стороны, однако, этому массовому возмущению недостает какого бы то ни было нормативного чувства направления, какого бы то ни было исторического чутья для видения цели излагаемой критики, так что оно, собственно говоря, остается немым и обращенным вовнутрь; будто грассирующее недовольство неспособно мыслить далее налично существующего и вообразить себе общественное положение за пределами капитализма. Оторванность возмущения от всякой ориентированности в будущее, а протеста — от любых представлений о лучшем, в самом деле представляет собой нечто новое в истории современных обществ: со времени Французской революции великие движения бунта против капиталистических порядков всякий раз воодушевлялись утопиями, рисовавшими картины того, как должно быть когда-нибудь устроено общество будущего — вспомните только луддитов, кооперативы Роберта Оуэна, движение советов или коммунистические идеалы бесклассового общества. Напор таких потоков утопического мышления, как сказал бы Эрнст Блох, сегодня, кажется, прекратился; хотя мы довольно точно знаем, чего мы не хотим и что в теперешних социальных отношениях нас возмущает, однако у нас нет никакого, даже только приблизительно ясного, представления о том, куда должно вести целенаправленное изменение существующего положения.