Идеологическая диверсия. Америке нужен мир! Желательно, весь

Тем не менее опыт показывает, что те, кто заправляют средствами массовой информации, одержимы нелепым подозрением — они уверены, будто ЦРУ целиком и полностью занято только тайными операциями или, как они их любят называть, «грязными трюками». При таком отношении неудивительна тенденция предавать сенсационный привкус всему, что связано с ЦРУ. А потому после уотергейтского скандала пресса принялась с таким диким неистовством топтать разведку, что этому настроению поддался и Конгресс. Вот тогда над всей структурой разведывательного сообщества нависла угроза.

А между тем Управление разведки занималось не только тайными операциями: служба дешифровки фотоснимков (во главе с Артом Ланделом) и военные эксперты-аналитики (под началом Брюса Кларка), объединив усилия с экономистами и другими учеными, поставляли Управлению национальных оценок основанные на фактах и свидетельствах выводы, которые зачастую оказывались значительно более трезвыми, чем те, что исходили из министерства обороны и Госдепартамента. В частности, оценки ЦРУ и его аналитические доклады о ситуации во Вьетнаме были словно одинокий светильник разума и осмотрительности во мраке опрометчивых мнений о вьетнамской войне.

При Маккоуне я, в качестве начальника УР, извлек массу пользы из того, что исследовательские интересы части сотрудников ЦРУ были чрезвычайно многообразны. К примеру, как-то вечером (это было в конце 1962 года) мне позвонил президент Кеннеди и спросил насчет советских ракет на Кубе — не укрыты ли они, дескать, в пещерах? Я начал проверять вероятность предположения, обратившись за помощью к экономистам и географам и обнаружил, что одна добросовестная душа создала целую картотеку обо всех известных пещерах на Кубе — с указанием диаметра входа в них и того, насколько они пригодны для использования в качестве оружейного склада (иногда они в этом качестве действительно использовались). Когда на следующее утро мы выложили в Белом Доме папку с этими данными и объяснили, что только очень малое количество ракет можно было бы как-то втиснуть в эти пещеры, вопрос этот был тут же снят. Можно сказать, что это была всего лишь удача, но вероятность того, что такая удача подвернется на вашем пути зависит от вопроса: располагаете ли вы штатом аналитиков, проникшихся пониманием важности дела, которым они занимаются?

Оправдывались и тесные контакты с работниками, занимающимися аэрофотосъемкой и службой дешифровки снимков. В разгар кубинского ракетного кризиса мы с Маккоуном уговорили Роберта Кеннеди и ряд других лиц побывать в нашем фотоцентре (он размещался тогда в ветхом здании деловой части Вашингтона). Мы хотели, чтобы они, пользуясь оптической системой (великолепной, надо отметить) получше рассмотрели негативы фотопленки. Дело в том, что снимки, которые мы обычно демонстрировали в Белом Доме, все-таки были не такими четкими, как сами негативы. После экскурсии в фотоцентр ни Роберт Кеннеди, ни остальные никогда не подвергали сомнению выводы экспертов по советскому вооружению, с которыми мы знакомили членов Исполнительного комитета СНБ, обсуждавших под председательством президента создавшуюся во время ракетного кризиса ситуацию.

В самый канун публичного выступления Кеннеди о кубинском кризисе (22 октября 1962 года) мне было велено сколотить команду аналитиков, экипировать ее всеми имеющимися доказательствами и откомандировать в распоряжение специальных посланников, направлявшихся в Оттаву, Лондон, Париж и Бонн, чтобы поставить в известность тамошние правительства о советской провокации и о нашей на нее реакции. Команду эту составляли Уильям Тидвелл, главный эксперт по аэрофоторазведке, Честер Купер, мой заместитель, осуществлявший контакты с СНБ, Шерман Кент и Джек Смит. И всюду, где демонстрировались наши фотодокументы, они неизменно производили самое ошеломляющее и убедительное впечатление — даже де Голль не мог не признать этого. А Конрад Аденауэр долгое время был убежден, что демонстрировавший ему фотоснимки человек не мог зваться Джеком Смитом. Подозреваю, что мы так никогда и не убедили его, что это не псевдоним, а реальное имя реального офицера ЦРУ.

Сразу после выступления Кеннеди я отправился в Нью-Йорк, в ООН — показать эти фотодокументы представителям дружественных нам стран и помочь в составлении обвинительной речи Эдлая Стивенсона, которую он произнес на заседании Совета Безопасности. В своем выступлении он потребовал честного ответа советского делегата о ракетах на Кубе — поистине драматическое требование, выполнения которого можно было ждать хоть до скончания века. В книге Бобби Кеннеди «Тринадцать дней» есть снимок, запечатлевший это бурное заседание Совета Безопасности, — на заднем плане виден стенд с диаграммами, составленными в ЦРУ. И в этот раз тоже достоверность представленных ЦРУ документов никем не подвергалась сомнению, что вселило гордость в сердца наших аналитиков.