Идеологическая диверсия. Америке нужен мир! Желательно, весь

Для всех нас, работавших тогда в разведке (особенно — в аналитических ее отделах), ЦРУ представлялось интегральной частью американского общества, питающейся его силой и возвращающей в общую сокровищницу знаний все, что можно, все, что не ставит под угрозу источники разведывательной информации. Взаимосвязь между ЦРУ и обществом ослабла в последние годы из-за подозрений и страхов, порожденных в интеллектуальной среде Америки россказнями о тайных акциях разведслужбы. Широкая публика не видит разницы между работой аналитиков ЦРУ и подразделений, осуществляющих тайные операции. Когда бы можно было устранить это недоразумение, то выиграли бы все граждане Соединенных Штатов.

Штаб-квартира ЦРУ 1955–1957 гг.

Работа над оценочной сеткой дала мне возможность лучше узнать Аллена Даллеса. Еще во времена УСС я знал о его подвигах в качестве разведчика, случалось мне и присутствовать — обычно в задних рядах — на заседаниях Консультативного комитета по делам разведки, члены которого, совместно со Смитом и Даллесом, обсуждали работу НОРДа. Правило предписывало штабным офицерам размещаться в задних рядах и не выступать, если к ним специально не обращаются с просьбой высказаться. Однако мой статус изменился, когда я начал трудиться над разработкой оценочной сетки, поскольку мне надо было объяснять то, что я делаю, не только Кенту и Эмори, но и Даллесу.

А потом я стал встречаться с Даллесом еще чаще — это случилось, когда я решил перейти из УНО в УТР, где под обходительным, интеллигентным руководством Найта Макмэхэна работало множество людей, которых я знал еще по временам УДО. Тинг Шелдон, вечно озабоченный поисками специалистов, способных «продавать товар» Управления текущей разведки, предложил мне должность, словно специально созданную для меня. Я стал начальником штата аналитиков, специалистов по Советскому Союзу и Китаю, и проработал около трех лет в качестве старшего аналитика ЦРУ, ответственного за составление докладов о данных текущей разведки по СССР, Восточной Европе, КНР, Северной Корсе и Северному Вьетнаму. Мы занимались оценкой новых данных, которые включались в ежедневные и еженедельные сводки и, что более существенно, подготавливали для Аллена Даллеса описания новых тенденций в изучаемой ситуации. А Даллес представлял эти документы СНБ, заседания которого во времена генерала Эйзенхауэра собирались с военной точностью, каждую неделю.

Я перебрался из Южного здания, в верхних этажах которого размещалось УНО. в ветхое сооружение, наскоро построенное во время второй мировой войны и называвшееся просто «M». Вместе с соседним, столь же неприглядным строением — «Q» — оно служило пристанищем для УР. Мною владело некое чувство ностальгического удовлетворения, ибо разместился я теперь в офисе, который несколько лет до того занимал Тэд Бэббит, неудачливый руководитель УДО во времена Хилленкеттера, а рядом находилась контора, где в 1949-м и 1950 годах я трудился над составлением ежемесячных «Оценок мировой ситуации» для Отдела глобального обзора УДО. Но со значительно большим удовлетворением я воспринимал то, что УТР было поистине организацией, работавшей с информацией, собранной из всех источников, — в ход шли данные службы перехвата, агентурные донесения и доклады военных атташе и всех наиболее важных посольств.

Новая работа доставляла мне удовольствие еще и потому, что мне удалось добиться того, чтобы УТР подходило ко всему коммунистическому миру с единой аналитической меркой, выработанной специалистами по Китаю и СССР. Это давало возможность выявить как сходство между различными диктаторскими режимами, так и (что более существенно) разницу между ними. Мне такой подход кажется полезным с аналитической точки зрения, так как он понуждает советологов и синологов тщательно сопоставлять особенности изучаемых ими стран, вместо того чтобы считать жителей их всего лишь обитателями двух категорически несравнимых частей света. Как и сегодня, основная стратегическая проблема, стоявшая тогда перед США, была проблема конфликта между свободным миром и коммунистическими державами. На мой взгляд, политико-экономический анализ всех частей обширной коммунистической империи должен строиться на базе точно сформулированных общих стандартов. При всем том, я всегда был убежден, что коммунистический мир вовсе не является неким монолитом — хотя в те времена модно было рассуждать о нем именно как о монолите.