Идеологическая диверсия. Америке нужен мир! Желательно, весь

Во время работы в УТР я поставил дело так, чтобы аналитики, располагавшие детальной информацией о советских руководителях, отлично знавшие как советскую доктрину, так и все ее — чуть ли не ежедневные — зигзаги, работали совместно с теми, кто столь же великолепно знал маоистский Китай. Вместе с несколькими специалистами по Восточной Европе и азиатскому региону (помимо Китая), эта группа начала интенсивное изучение китайско-советских отношений — изучение, которое продолжается еще и сегодня. Я настоял на том, чтобы эта группа ничего не писала для нашей периодики, а вместо этого целиком посвятила себя тому, чтобы стать самыми лучшими знатоками коммунистического мира.

Именно эта группа специалистов, позже численно разросшаяся, уже в 1956 году выступила с осторожными предположениями о китайско-советском расколе, обратив внимание на разницу в реакции Москвы и Пекина на беспорядки в Польше и Венгрии. Благодаря собранным этими спецами данным, ЦРУ — несмотря на яростное сопротивление всех и вся начало исходить из наличия конфликта между советским и китайским типом диктатур, конфликта между разными типами коммунистических доктрин, то есть из того, что стало причиной открытого раскола между Москвой и Пекином в 1960 году. В течение последних двадцати лет наша глобальная стратегия опирается именно на понимание этого раскола. О существовании восьмиметровой книжной полки, на которой разместились детальные исследования коммунистических доктрин и данные о руководстве коммунистических стран, фактически мало кто знает, хотя содержимое ее — существенный вклад в понимание американскими правительственными лицами разного ранга фундаментальных особенностей этих режимов.

Самой захватывающей частью моей работы был отбор данных текущей разведки для представления их директору ЦРУ. который затем предлагал их вниманию СНБ. Шелдон требовал, чтобы аналитики УТР не жалели трудов при подготовке для Даллеса по-настоящему интересных материалов, а поскольку мы знали, что изрядная часть этих материалов попадает через Даллеса к Эйзенхауэру, это придавало нашей работе особый смысл. Раз в неделю, обычно ближе к вечеру, Шелдон отправлялся с бумагами для СНБ в штаб-квартиру ЦРУ. Наш офис располагался внизу, возле пивоваренного завода. а штаб-квартира СНБ — на холме, так что Шелдон, можно сказать, устремлялся вверх, как в топографическом, так и в бюрократическом смыслах.

Аллен Даллес, насколько я могу судить, добрых три четверти своего времени и энергии посвящал вопросам, связанным с агентурным сбором информации и тайными акциями. Он любил то, что связано с заморскими операциями — экзотичность, налет опасности и необходимость усиленно шевелить мозгами, распутывая различные хитросплетения ситуаций. Мне случалось присутствовать при разработке ряда агентурных ходов — и если Даллес чувствовал, что какие-то детали этих разработок не соответствуют его стандартам профессионализма, он с подробнейшими деталями, в свойственной ему царственной манере излагал свои соображения Дику Хелмсу и другим оперативным офицерам высшего ранга. Даллес знал, что существенной частью возложенных на него обязанностей является анализ и оценка разведывательных данных, однако никогда, в сущности, не вникал глубоко в работу этого типа. К досаде Шермана Кента и Боба Эмори, он, полагаю, разве что пять процентов своего времени посвящал работе УНО. Остальное время он отдавал делам текущей разведки, особым проектам, связанным с СНБ (разработке оценочной сетки, например), подготовке материалов для публичных выступлении (что бывало редко) или для разного рода бесед с различными зарубежными представителями.

Контингент УТР во главе с Бобом Эмори, а то и Шерманом Кентом, за день до очередного заседания СНБ собирался в кабинете Даллеса — мы себе сидели кружком, а босс в это время изучал подготовленные нами материалы. Зачастую участвовал в этих собраниях и генерал ВВС Пирр Кэбелл — заместитель директора ККР и главный администратор при Даллесе, на котором лежали хлопоты, связанные со всем кругом административных обязанностей последнего. Следует отметить, что все участники этих собраний заранее тщательно готовились к ним, зная, что уровень предъявляемых Эйзенхауэром требований к заседаниям СНБ очень высок. Шелдон, будучи человеком проницательным, приглашал на эти собрания старших аналитиков, поскольку они могли ответить на возможные вопросы и отстоять ту или иную оценку более убедительно и аргументированно, нежели их начальство. Даллес относился к текущей разведке с доброжелательностью — он любил короткие, яркие, энергичные сюжеты. Нередко он находил злорадное удовольствие в пренебрежении мнениями своих высокопоставленных советников и принимал сторону аналитиков, несмотря на малые чины последних.