Идеологические кампании «позднего сталинизма» и советская историческая наука (середина 1940-х – 1953 г.)

Обсуждение доклада оказалось бурным. В. В. Сивков заявил, что обоснование, предложенное Аджемяном, не может перевернуть представления советских историков о движении Шамиля, которое, по его мнению, явно носило социальный характер. К этой точке зрения присоединился востоковед Б. Н. Заходер, который заявил: «И мне кажется, что единственный плюс доклада, который мы сегодня прослушали, тот, что работать в этой области и причем работать советским ориенталистам, работать придется очень много и работы здесь, по видимому, очень много»[1534]. Жестче высказалась А. Б. Закс: «Я познакомилась с тезисами и с докладом в полном его виде, и нужно сказать, что почти каждый [тезис. — В. Т.] вызывает только возражения»[1535]. Она отвергала мнение о реакционном характере движения, указывая на то, что Шамиль боролся с традиционным правом — адатом.

М. В. Нечкина обвинила Аджемяна в том, что он смотрит на горцев глазами царских генералов, классовый подход вообще отсутствует: «И в то же время у вас ничего не говорится о роли классовой борьбы, о классовой дифференциации в том движении, которое вы пытаетесь изучать… А где у нас классовая подоплека движения, где классовый состав народа, когда на одной позиции стояла верхушка, а на другой — народ, народные массы. Следовательно, вы не пользуетесь тезисом классовости, который является для нас обязательным»[1536]. По мнению Нечкиной, автор доклада отрицал само право отсталых народов на антиколониальную борьбу. Она также поймала докладчика на незнании ряда фактов. Вердикт — доклад ненаучен.

Е. В. Чистякова гневно спросила у Аджемяна: «Вы и восстание индусов против английской колониальной политики также назовете злом, а английскую политику благом?»[1537] Она категорически отрицала, что Л. Н. Толстой осуждал Шамиля, наоборот, он сочувствовал горцам, а не царской власти. К предыдущим выступавшим присоединилась Ш. И. Типеева. Она также указала на то, что вопрос о связи с Турцией необходимо изучать на первоисточниках, а не оперировать слухами.

Несколько с иных позиций Аджемяна критиковал Л. М. Иванов. Он указал на то, что его взгляды совпадают с социал-демократами, оправдывавшими колониальную политику своих правительств. А в целом: «…Доклад, который был сегодня заслушан, он просто вызывает какое-то удивление, ибо здесь автор не только не хотел посчитаться с тем, что сделала советская историческая наука, но и с тем, что сделала наука по изучению движения Шамиля вообще»[1538].

Осторожно выступил Н. М. Дружинин, который признал, что религиозная оболочка движения — реакционная. Но в остальном он был не согласен с Аджемяном. Так, Дружинин подчеркнул, что Ахундов считал Российскую империю «наименьшим злом» и враждебно относился к николаевскому режиму.

В некоторой степени Аджемяна поддержал некий Хуршилов из Дагестана. Он признал, что образ Шамиля идеализируется и модернизируется советскими историками. В конце заключительное слово дали самому докладчику. Тот сказал, что не хотел идеализировать царскую Россию. Но и с критикой категорически не согласился.

Н. М. Дружинин подвел итоги непростого заседания: «Я должен сказать и в качестве председателя собрания констатировать, что точка зрения тов. Аджемяна не нашла сегодня поддержки в нашей среде. Мы не можем с тов. Аджемяном согласиться, что народы северо-восточного Кавказа стояли на той ступени отсталости социальной, политической и духовной, которую пытался им приписать тов. Аджемян… мы не можем согласиться, что все движение горцев Северного Кавказа было инспирировано Турцией. Мы считаем, что оно выросло органически, на почве самой страны»[1539].

Итак, выступление Аджемяна было встречено в штыки. По итогам дискуссии был опубликован отчет о заседании, где подробно передавалось содержание выступлений и подчеркивалось, что советские историки выступили против нового подхода[1540]. Между тем, положение в идеологической сфере еще больше изменилось: усиливалась пропаганда великодержавности, крепкого и сплоченного государства, патриотизма. В этих условиях Шамиль — символ борьбы горцев против России, оказывался фигурой крайне одиозной, особенно после сталинских депортаций кавказских народов. Происходит отход в описании присоединения нерусских народов к Российской империи от формулы «наименьшего зла» к «абсолютному благу». Идеи, высказанные Аджемяном, звучали все настойчивее.

Кампания по борьбе с космополитизмом, где ультрапатриотические идеи Аджемяна оказались очень кстати, вновь вернула «историка по призванию» на авансцену. В июле 1949 г. его пригласили на заседание в Президиуме РАН по вопросам истории исторической науки[1541].