Идеологические кампании «позднего сталинизма» и советская историческая наука (середина 1940-х – 1953 г.)

Суть истории, со слов Осиповой, такова: «В прошлом году ко мне пришел тов. Лисовский[1556] по поводу того, что тов. Зубок заимствовал его статью… На партсобрании я выступила, т. к. считала такой поступок неэтичным для члена партии». Более того, в своей статье о Кубе[1557] Зубок вновь пошел на плагиат, на этот раз из книги американца Дженкса (гражданство Дженкса только усугубляло проступок). «Подобные факты говорят о методе работы т. Зубока и о низком уровне его научной работы»[1558]. Осипова напомнила, что еще до войны Зубок обвинялся в том, что использовал материал из статьи научного сотрудника Лившица[1559] об Испании. Тогда это было расценено как заимствование, и Зубока сняли с должности заведующего сектором новой истории.

В данном случае для расследования была создана специальная комиссия. Е. А. Луцкий провел сличение текстов и, как доложила секретарь партбюро З. В. Мосина, он «обнаружил значительные совпадения текста, в ряде мест имеет место дословный пересказ, без ссылки на автора»[1560]. При этом Лисовский вел себя очень непоследовательно: он то подтверждал факт заимствования, отказываясь квалифицировать поступок Зубока, то отрицал его. Плагиат из работ американца Л. Дженкса подтвержден не был. При обсуждении вердикта за Зубока фактически вступилась Мосина: «С обвинением тов. Осиповой о заимствовании тов. Зубоком книги Дженкса не согласна. Тов. Зубок использовал фактическую канву и имел на это право, тем более, что он дает ссылки. Тов. Лисовский подал всего три заявления. Во втором и третьем заявлении он никаких претензий к тов. Зубоку не предъявлял. Я считаю необоснованными приписать тов. Зубоку недобросовестный мотив»[1561].

Сам Зубок, расценивший случившееся как спланированную травлю, заявил следующее: «Все заимствованное у тов. Лисовского сводится к семи строкам. Сам тов. Лисовский дал положительный отзыв на отработанную лекцию и сказал, что чувствует себя виноватым передо мной. Тут упоминалось о факте со статьей тов. Лившица об Испании. Я лично говорил с тов. Лившицем и он дал согласие использовать его материал»[1562].

В целом комиссия склонялась в сторону того, чтобы расценить случившееся как элементарную небрежность, связанную с большим объемом работы. Но поведение Зубока, который категорически отказывался признать хотя бы частичную справедливость обвинений и публично отстаивал свою позицию, в то время, как от него требовалось покаяние и частичное признание ошибок в духе самокритики, было расценено как неправильное. По словам А. П. Кучкина: «…Он не вынес урока, выступал не самокритично, бросает обвинения тов. Осиповой. Надо было продумать, в чем его вина, и осудить свой поступок. Решение комиссии беззубо, нет квалификации поступка тов. Зубока. Надо резко осудить методы работы тов. Зубока, и предлагаю вынести партийное взыскание, т. к. те предупреждения, которые были, очевидно, недостаточны»[1563]. Против выступила Н. А. Сидорова: «О тов. Зубоке надо судить в целом: он активно работал в Институте, успешно выступал с лекциями и, наконец, первый создал ценное учебное пособие. Заимствование незначительное и если сравнить с общей работой. этот поступок не заслуживает вынесения партийного взыскания»[1564].

Постановление бюро гласило: «Тов. Зубок использовал свое служебное положение в ущерб интересам автора, писавшего для Института, и вместе с тем нанес ущерб престижу Института»[1565]. Данное разбирательство стало лишь эпизодом в череде неприятностей Зубока, обрушившихся на него в послевоенное время, но эпизодом важным, поскольку оно показало его с неприглядной стороны, чем не замедлили воспользоваться его недоброжелатели.

Судьба самой Осиповой также оказалась непростой. В личном деле можно обнаружить служебную записку ставшего заведующим сектором новой истории П. А. Лисовского, датированную 10 февраля 1950 г. В ней он доводит до сведения руководства института, что Осипова не предоставила в срок рукописи своей монографии[1566]. Как-то заступиться за нее он даже не пытался. Видимо, скандальная сотрудница надоела и ему. Возможно, что он припомнил и историю двухлетней давности, когда неуемный энтузиазм Осиповой поставил его в неловкое положение.

После этого ее следы теряются. Очевидно, что ее уволили из института. Принимая во внимание, что наступило время борьбы с «космополитизмом», думается, что ее еврейское происхождение сыграло в этом не последнюю роль.