Идеологические кампании «позднего сталинизма» и советская историческая наука (середина 1940-х – 1953 г.)

Таким образом, многие явления, ставшие печально известными в годы послевоенных идеологических кампаний, проявились еще в предвоенные и военные годы. Они латентно присутствовали в общественно-политической жизни страны, идеологам требовалось только активизировать их.

Но не только эволюция идеологии, насаждаемой сверху, оказала колоссальное влияние на историческую науку. Трансформация самой социально-культурной среды, начавшаяся еще во второй половине 30-х гг. и ускорившаяся в военное время, стала фактором чрезвычайно важным.

6. «Интеллигенты новой формации»

Победа в войне сыграла колоссальную роль в укреплении режима. Историки старшего поколения, как правило, непосредственно в боях Великой Отечественной войны не участвовали, ограничиваясь популярными лекциями в тылу, а вот недавние студенты, аспиранты, молодые преподаватели и сотрудники академических учреждений оказались в гуще военных событий. Война не могла не сказаться на психологии молодых еще людей, так или иначе повлиять и деформировать их личность.

Война, смешавшая индивидуальные судьбы, людские массы, социальные типажи, явила стране новый общественный феномен — «фронтовиков». Для понимания сути этих трансформаций обратимся к работам признанного специалиста в области военно-исторической антропологии Е. С. Сенявской. По ее наблюдениям, одним из следствий военной реальности становится «фронтовой максимализм», когда в «конфликтах мирного времени трудно сдерживать себя, проявлять гибкость, уступчивость, идти на компромиссы. Непримиримость в большинстве случаев становится одной из отличительных черт характера»[272].

Война формировала и амбивалентное социальное поведение. С одной стороны, в армии приучали к исполнительности, с другой — «формируется сильный независимый характер, волевая личность, способная принимать решения, независимые от авторитетов»[273]. С такой двойственностью в психологии военного поколения приходится постоянно сталкиваться при изучении его роли в послевоенной исторической науке. Еще одно важное наблюдение специалиста: «…Культовые настроения во время войны усилились»[274]. Действительно, Сталин, якобы «главный» творец победы, для миллионов людей стал олицетворением победы и безоговорочным лидером страны. Историк Л. Т. Мильская вспоминала: «Все-таки война была выиграна, и это как-то стирало остроту восприятия»[275].

Война невольно объединила очень разных людей, представителей разных страт советского общества и разных национальностей. Общие проблемы и беды консолидировали. Совместный экстремальный опыт оказал огромное влияние на формирование у социума общего, советского по сути сознания. Современные исследования наглядно показывают, что мощная пропаганда, которая велась в советской армии, и через которую прошли многие миллионы, оказалась весьма успешной[276]. Об этом свидетельствует и резкий рост числа вступивших в члены партии.

Вернувшись с войны, молодые ветераны считали, что теперь им должно воздаться. Общественно активные люди, уже немолодые по сравнению с вчерашними школьниками, они стремились наверстать в жизни то, что отобрало у них военное время. Тем не менее, нельзя всех причесывать под одну гребенку. Степень карьеризма и социальной агрессии представителей фронтового поколения во многом зависела от личных качеств человека, его жизненных приоритетов. Все же участие в войне становится реальным фактором в карьерном и социальном росте, нередко определяющим неформальный статус.

Очевидцы по-разному вспоминают место фронтовиков в студенческом сообществе. Б. Г. Тартаковский подчеркивает: «Среди студентов, особенно старших курсов, а также аспирантов (в меньшей степени), довольно четко отличались две основных группы — фронтовики и вчерашние школьники. Разделение это было вполне естественным, и, на мой взгляд, не оказывало особого влияния на жизнь факультета»[277].