Идеологические кампании «позднего сталинизма» и советская историческая наука (середина 1940-х – 1953 г.)

В рамках кампании против немецкого засилья утверждалось, что «в советской исторической науке не преодолено еще влияние реакционных историков-немцев, фальсифицировавших русскую историю, доказывавших, что именно немцы принесли русским начала государственности и т. д.»[255]. Доля истины в этом утверждении, действительно, была. Так, в немецкой брошюре «Политические задачи немецкого солдата в России в условиях тотальной войны» утверждалось, что варяги были германцами и древнерусское государство следует назвать «Германским государством варягов»[256]. В свете этого любые утверждения, хоть как-то напоминающие немецкие расовые теории, без сомнений признавались идеологически вредными. В письме Г. Ф. Александрова в качестве примера «подыгрывания» немецким историкам приводилась книга А. И. Яковлева о холопах[257].

Борьбу с немецкой историографией подхлестывали и официальные идеологические органы. Так, уже в 1945 г. в журнале «Большевик» появилась статья, написанная М. Баскиным и направленная против «реакционной немецкой историографии». В ней указывалось, что «Исторический журнал» недостаточно борется с немецкими историками[258].

Несмотря на это, военное время стало периодом относительного ослабления идеологического давления на историческую науку в том смысле, что быстрое изменение идеологии еще накануне войны, поворот к традиционным ценностям, который, тем не менее, не отменял коммунистической риторики, привели к некоторой идеологической неопределенности. Многие историки по-своему трактовали сложившуюся ситуацию. Например, Е. В. Тарле прочитал лекцию, в которой утверждал, что нельзя рассматривать завоевания Российской империи с негативной точки зрения, поскольку именно большая территория, приобретенная в ходе экспансии, теперь позволяет успешно воевать советскому государству[259]. В принципе, историк в значительной степени развивал мысли Сталина, высказанные тем в статье против Ф. Энгельса. Но его лекция вызвала протест А. М. Панкратовой, которая усмотрела в этом отход от марксизма.

Апогеем конфликта стало совещание историков в ЦК ВКП (б) в 1944 г. Формально инициатором встречи была А. М. Панкратова, написавшая письмо в ЦК с просьбой разобраться с возмутительными, по ее мнению, случаями апологетики царской России и неверными трактовками отдельных событий. Она писала, что в исторической науке все громче звучат требования о пересмотре марксистского понимания истории, что эти требования главным образом исходят от представителей «школы Ключевского», которые «теперь открыто гордятся своей принадлежностью к этой школе»[260]. Инициатива Панкратовой оказалась очень кстати: во властных кругах давно зрела идея созыва собрания историков, на котором можно бы было обсудить ключевые идеологические проблемы[261].

Была сформирована комиссия в составе председателя А. С. Щербакова и секретарей ЦК ВКП (б) А. А. Андреева и Г. М. Маленкова. Совещание началось 29 мая 1944 г. и проводилось с перерывами 1, 5, 10, 22 июня и 8 июля. На мероприятие были приглашены ведущие историки Советского Союза.

Не будем подробно останавливаться на ходе конференции, тем более, что в исторической науке есть немало исследований на эту тему[262]. Обозначим лишь основные идеологические линии, прочерченные выступавшими историками и присутствовавшими идеологами.

После того, как исчезли надежды на мировую революцию, а во внутренней политике начали преобладать патриотические мотивы, советская историческая наука совершила поворот к позитивному (в умеренной форме) освещению русской истории. Но во время войны вновь появились обоснованные надежды на дальнейшее распространение коммунистических идей за пределы СССР, а излишне патриотическая риторика могла этому помешать. Поэтому нужно было не только сохранить патриотические элементы идеологии, которые показали себя крайне эффективно во время войны, но и не отпугнуть воинствующим советским национализмом другие народы. На основании этих соображений и принималась резолюция совещания. Ее авторы не поддержали ни одну из проявившихся на совещании позиций: они выразили недовольство, как излишним принижением русской истории, так и излишней ее героизацией.

Несмотря на то, что формально совещание было инициировано историками, главным действующим лицом на нем были представители власти. Для советской идеологической системы проходящая конференция была хорошим поводом вернуть контроль над исторической наукой. Поэтому в резолюциях все эти неофициальные группировки были намеренно нивелированы. Официальным идеологам было выгодно предстать в виде арбитров, указывающих на то, что неправы в той или иной степени все.