Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1

«Политические события, захватившие страну, не могли пройти мимо университета. Первым проявился еврейский вопрос. Для многих из нас, очень далеких от мысли, что в Советском Союзе могут воскреснуть антисемитские настроения, – это казалось неожиданным и чудовищным. Я помню, как в университет вернулся Ефим Евсеевич Гельман, бывший моим помощником по деканату в предвоенные годы. Осенью 1941 года он ушел добровольцем в армию и работал затем всю войну переводчиком в воинских частях. В первые месяцы демобилизации он явился ко мне, не успев еще снять офицерскую шинель. Мы встретились с ним очень дружески. Я предложил ему снова стать заместителем декана. Он согласился.

Через несколько дней я пошел к Вознесенскому с просьбой подписать приказ о его назначении. Вознесенский начал сперва издалека, спрашивал, что представляет собой Гельман, справится ли он с работой. Потом, когда я продолжал настаивать, с раздражением воскликнул:

– Слушайте, у вас на факультете и так много людей с нерусскими фамилиями, а вы мне подсовываете еще какого-то Гельмана!

Я не удержался и спросил:

– Разве в университете введена процентная норма?

– Норма, не норма, – успокаиваясь, ответил Вознесенский, – но вы представить себе не можете, как на меня жмут, требуя борьбы за чистоту кадров.

“Чистота кадров” – эти два слова, приобретших для многих роковое значение, приходилось слышать на каждом шагу. Они мешали зачислить в штат человека с нерусской фамилией, восстановить на работу прежнего сотрудника, если он имел несчастье побывать в плену или оказаться на оккупированной территории. Работа декана стала сложной и неприятной. Добиться утверждения Гельмана на административную должность мне не удалось»[1303].

Славяне всех стран – объединяйтесь!

Деятельность А. А. Вознесенского на посту ректора принимала всё бо́льшие масштабы: он уже не ограничивался рамками университета. Именно после войны он начинает и свою внешнеполитическую деятельность, оказавшись вовлеченным в чрезвычайно актуальный в середине 40-х гг. славянский вопрос.

Начало так называемому славянскому движению было положено 10–11 августа 1941 г., когда в Москве состоялся первый Всеславянский митинг. «Митинг был созван инициативной группой находившихся в СССР славянских общественных деятелей. В обращении митинга излагалась демократическая платформа славянского единства, ставшая основой всей деятельности Всеславянского комитета»[1304].

Весной 1942 г., после разгрома немцев под Москвой, 4–5 апреля в столице состоялся второй Всеславянский митинг, после чего Славянский комитет СССР начал активную деятельность – налаживал международные связи (в том числе со славянскими организациями в США и Великобритании), организовывал вечера и торжественные заседания, способствовал формированию национальных славянских воинских частей.

Милован Джилас, входивший в 1940-х гг. в руководство Коммунистической партии Югославии и посетивший Москву весной 1944 г., вспоминал: