Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1

Но даже И. И. Мещанинов, который, прикрывшись учением Н. Я. Марра, сделал языкознание заповедником, защищенным от идеологических бурь, не мог долго сдерживать то огромное давление, которое оказывала идеология на все стороны жизни советского общества[1758]. Ограничиваясь общими фразами, И. И. Мещанинов старался по мере сил сохранить собственное лицо (осенью 1948 г., после сессии ВАСХНИЛ, он уже не сможет этого сделать), а непосредственно проработку доверял тем, кто не считал нужным разбираться в средствах. В области языкознания в 40-х гг. наиболее прославились два погромщика: Георгий Петрович Сердюченко в Москве и Федот Петрович Филин в Ленинграде. В Ленинградском университете амбиции Ф. П. Филина несколько сдерживались, что объяснялось критическим отношением к последователям учения Марра со стороны ректора ЛГУ А. А. Вознесенского[1759]. Но в Академии наук Ф. П. Филин вел себя более свободно – позиции марристов в Ленинграде, благодаря И. И. Мещанинову, были много сильнее московских.

Выступление Ф. П. Филина на обсуждении книги В. В. Виноградова было еще более резким, нежели на предварительном партсобрании:

«На большом конкретном материале Ф. П. Филин показал, что книга В. В. Виноградова в своей теоретической основе далека от марксизма-ленинизма. В. В. Виноградов стоит на позициях идеалистического “социологического” направления в языкознании, игнорирует достижения передовой советской лингвистики – нового учения о языке, совершенно не использует неисчерпаемое идейное богатство, содержащееся в трудах классиков марксизма-ленинизма»[1760].

Вслед за Ф. П. Филиным на трибуну поднялся член-корреспондент Украинской академии наук, профессор филологического факультета Б. А. Ларин[1761]:

«С яркой речью выступил проф[ессор] Б. А. Ларин. По мнению Б. А. Ларина, книга В. В. Виноградова в значительной своей части представляет “пасьянс чужих мнений и цитат, который подменяет настоящее исследование”»[1762].

После этого выступили еще несколько ораторов, отметивших допущенные в книге ошибки. Но обсуждение все же не стало единодушным – лингвисты еще не привыкли к публичным поруганиям. Оказанное ими сопротивление выглядело вызывающе: