Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 2

«Академик Алексей Сергеевич Бушмин принадлежит к числу выдающихся представителей советской литературной науки периода ее формирования и послевоенного развития. Именно это поколение ученых на протяжении почти полустолетия определяло содержание, характер и направление поисков в литературоведении. Поэтому, обращаясь к научному наследию академика А. С. Бушмина, следует иметь в виду не только непосредственные итоги и результаты его долгого, напряженного, подвижнического труда, но и те исторические обстоятельства, в которых этот труд осуществлялся, прямо отражая нужды и запросы времени и постоянно с ними координируясь. В таких условиях А. С. Бушмин являл собой тип ученого, счастливо сочетающего талант и знания исследователя с великолепными организаторскими способностями. Результаты же научного труда А. С. Бушмина столь значительны по своему воздействию на развитие литературоведения, что заниматься сейчас разработкой проблем, которые он решал, без учета его вклада в эти области уже невозможно. Ученый оставил не просто след в науке, а проложил в ней новые пути, по которым долгие годы будут идти его последователи и ученики»[1352].

Эти слова В. Н. Баскакова, опубликованные в 1990 г., удивительно правдивы. Здесь соратник и ученик А. С. Бушмина не кривит душой. Именно таким, как А. С. Бушмин, партийная власть доверила судьбу отечественной науки, и именно это поколение – людей 49‐го года – «на протяжении почти полустолетия определяло содержание, характер и направление поисков в литературоведении».

После событий 1949 г. кандидат филологических наук А. С. Бушмин возглавил сектор советской литературы (на правах исполняющего обязанности)[1353], в 1950 г. Ученый совет Пушкинского Дома утвердил его в звании старшего научного сотрудника[1354], а с 1951 г. А. С. Бушмин стал заместителем директора Пушкинского Дома, продолжая активно разрабатывать наследие А. А. Фадеева[1355].

Когда же 23 октября 1953 г. директор ИРЛИ Н. Ф. Бельчиков был избран наконец-то членом-корреспондентом Академии наук СССР, то негласное условие, по которому он в 1949 г. согласился возглавить Пушкинский Дом, было исполнено. С того момента Николай Федорович начал настойчиво просить Президиум Академии наук убрать его из Ленинграда. В 1954 г. слухи о вакансии, которая вот-вот откроется в Пушкинском Доме, роились в обеих столицах. 19 июля 1954 г. М. К. Азадовский писал:

«…О здоровьи Бельчикова – не знаю; слыхал краем уха, что его хотят посадить деканом филфака в МГУ, – бедные профессора! Бедная наука!»[1356]

Ю. Г. Оксман сообщал 19 августа 1954 г. московские слухи на этот счет:

«В директора П[ушкинского] Д[ома], кроме М[ихаила] П[авлович]а [Алексеева], выдвигаются Храпченко (не пойдет сам) и Онуфриев (пойдет охотно). Но решающее слово будет принадлежать не Акад[емии] наук, а Ленингр[адскому] обкому»[1357].

О том, кого в Пушкинском Доме примеряли к креслу Н. А. Котляревского, рассказал М. К. Азадовский: