Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 2

Также он продолжал научно-педагогическую деятельность: занимался вопросами исторической грамматики, читал на факультете спецкурсы «Русская археография» и «Язык “Повести временных лет”», ему доверено было даже чтение общего курса «История русского литературного языка» для студентов русского отделения. Занятия И. П. Лапицкого вопросами стилистики привели к написанию работы «Взгляд В. Г. Белинского на предмет стилистики», так и не вышедшей в свет. В 1950 г. он приступил к работе над докторской диссертацией по древнерусской литературе, избрав тему «Историко-литературные вопросы “Повести временных лет”», утвержденную кафедрой истории русской литературы в конце 1953 г. По теме диссертации он опубликовал ряд статей, в том числе «Мысли Гоголя при чтении “Повести временных лет”»[1393].

Однако диссертационное исследование И. П. Лапицкого двигалось медленно и так и не было завершено; причина того – увлеченность филолога написанием текстов иного содержания. Дело в том, что после очищения филологического факультета ЛГУ и Пушкинского Дома от носителей буржуазной идеологии Игорь Петрович всеми силами стремился упрочить эту победу. Перо его не знало покоя: начиная с 1950 г. он становится постоянным корреспондентом партийных и государственных органов, направляя в их адрес огромные доносы, в том числе в Ленинградский обком, Г. М. Маленкову, Л. П. Берии и т. д. (например, только его обращение к последнему занимает 66 страниц машинописи).

Особенно страстно И. П. Лапицкий выступал против своих коллег по изучению древнерусской литературы – В. П. Адриановой-Перетц, Я. С. Лурье, а более всего – против профессора исторического факультета ЛГУ Д. С. Лихачева. Обвинения в их адрес, содержащиеся в доносах И. П. Лапицкого, носили уничтожающий характер и возвращались в виде многочисленных проверок и обсуждений. Попытки унять И. П. Лапицкого не возымели должного успеха: в 1951 г. Д. С. Лихачев подал заявление в Ленинградский обком ВКП(б) и в парторганизацию ИРЛИ, но реакции не было[1394].

Обращения в высшие инстанции[1395] возымели свое действие лишь весной 1952 г., когда присуждались Сталинские премии за 1951 г. и Д. С. Лихачев оказался в числе лауреатов премии II степени за участие в коллективной монографии «История культуры древней Руси» (М.; Л., 1951. Т. 2). С этого момента И. П. Лапицкий ходил по Ленинграду, обещая «отнять у Митьки Сталинскую премию». И тогда из ЦК в Ленинградский обком и Президиум АН СССР поступило распоряжение разрешить эту ситуацию. Бюро ОЛЯ АН СССР учредило специальную комиссию и дважды собиралось в Москве на специальные заседания по «делу Лапицкого», причем в Москву вызывались практически в полном составе дирекция и партбюро ИРЛИ, а также сотрудники Отдела древнерусской литературы; в заседаниях принимали участие и сотрудники аппарата ЦК. Академик-секретарь ОЛЯ В. В. Виноградов и члены комиссии (Н. К. Гудзий, Н. К. Пиксанов и др.) выступили в защиту Д. С. Лихачева. Как можно судить по протоколу итогового заседания, состоявшегося 17 мая 1952 г., директору Пушкинского Дома Н. Ф. Бельчикову вменялось в вину то, что вместо развертывания критики и самокритики в своем коллективе он «прикрывал» Лапицкого[1396], почему вся вина и была переложена на руководство ИРЛИ. Ленинградский обком, в свою очередь, контролировал оргвыводы в отношении инициатора. Для этого была организована большая проработка непримиримого коммуниста, состоявшаяся на филологическом факультете ЛГУ 16 июня 1952 г. Закрытое партсобрание началось в 16:20, а завершилось в 24:00 – таких страстей факультет не видел с весны 1949 г., но никакой вины перед партией Лапицкий не признал. Несмотря на то что высказывались даже предложения исключить его из рядов ВКП(б), после голосования было принято решение, согласованное ранее с обкомом: «За непартийные методы критики, за безответственность, проявившуюся в необоснованных ссылках на вышестоящие партийные органы, за нечестное поведение на партийном собрании, объявить т. Лапицкому И. П. выговор с занесением в личное дело»[1397].

Казалось, что после 23 октября 1953 г., когда Д. С. Лихачев был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР, он должен был получить некоторый иммунитет от подобной «критики», но этого не произошло: