Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 2

«На каждом заседании кафедры истории СССР против меня кто-нибудь выступал, заседания стал посещать И. П. Лапицкий, никак формально с нею не связанный; посещал с единственной целью – уязвлять меня чем-либо. Я перестал ходить на заседания кафедры…

Однажды, придя в кассу университета, я обратил внимание на то, что зарплату получаю какую-то необычно малую. Спросил об этом у кассира, а та мне ответила: “Обычная ставка ассистента” (я к тому времени был уже членом-корреспондентом АН). Следовательно, меня перевели в ассистенты, даже не поставив в известность об этом. Совершенно явно меня “выталкивали” с исторического факультета. Получать ассистентские деньги я отказался и, не сообщив в свою очередь на кафедре, прекратил преподавание на факультете…»[1398]

Чтобы представить себе, насколько И. П. Лапицкий эволюционировал как ученый-филолог, следует обратиться к его статье «К вопросу о народности в древнерусской литературе»[1399], напечатанной в мартовском номере «Вестника Ленинградского университета» за 1955 г. По-видимому, публикация эта состоялась лишь под давлением партийных покровителей автора. И хотя редакция в свое оправдание отмечала, что статья И. П. Лапицкого «печатается в порядке обсуждения»[1400], для времени возвращения бывших политзаключенных из лагерей пафос статьи был неприкрытым отголоском сталинского прошлого. Научная ценность статьи роли не играла[1401], да и собственно науке о литературе автор почти не уделял внимания. Густо ссылаясь на квадригу классиков марксизма-ленинизма и газету «Правда», автор заканчивает статью призывом:

«…Всестороннее решение сложной проблемы народности для всего необозримого художественного наследства древней Руси – задача капитальных марксистских монографий наступающего дня.

Советскому исследователю, который руководствуется марксистско-ленинским учением о неодолимости нового, дороги нарождающиеся и крепнущие демократические элементы живого поэтического творчества среди ветшающей “теолого-схоластической письменности” древней Руси, пускай они еще незрелы и слабы, но это и было, по чуткому слову Белинского, то “плодовитое зерно русской жизни”, которому приуготовлялся славный рост в будущем. “В старинной литературе нашей есть чему поучиться”, – говорил основоположник социалистического реализма А. М. Горький, обращаясь к инженерам человеческих душ, советским писателям, создателям самой народной литературы в мире. (Не забудем еще, что за океаном клевещут на старинную литературу нашу, что некий Д. Герни[1402] измышляет какую-то “дремучую тундру, покрытую церковнославянским мхом хроник и мирных договоров”; пора нам, советским людям, повторить достойную отповедь о всеоружии научного знания заокеанским невеждам и злопыхателям!)»[1403]