Идеология России: настоящая и будущая

Социалы – это основные хранители традиций, консерваторы, торговцы, мелкие бизнесмены. Больших возможностей к материальному обогащению у них, как правило, нет. Крупные цели материального характера, социальные идеи, способные их объединить, приходят к ним извне и тогда они становятся исключительно трудолюбивыми и даже фанатичными. Это обыватели в полном смысле этого слова, из которых формируется средний класс. При определённых обстоятельствах, дозволенной свободе действий может реализоваться их хищная составляющая, т. е. происходит то, что Б. Диденко [7] называет «охищением диффузной массы». В силу их многочисленности они часто формируют общественное мнение, но они легко управляемы с помощью политических технологий. Как магнитная жидкость, притягивающаяся к полюсу, масса SF способна резко сдвинуть равновесие в обществе в ту или другую сторону (например, во время предвыборной кампании или цветной революции). Колебания этого маятника SF (промежуточного слоя между хищниками и жертвами) в ту или другую сторону не трогают только полюсов.

К представительству этических сенсориков SF примыкает активная группа феминных (женоподобных) типов ESFP (политик) и ISFP (посредник). Как правило, они действуют на стыке гуманитарности и социальности (театральная среда, шоу-бизнес, реклама, пропаганда, политика) [10]. Именно в этой группе типов можно фиксировать определённую склонность мужского субъекта к отождествлению себя с женской половиной общества. В этом случае мужчины SF ощущают определённое несоответствие, противоречие собственного бытия. Такое противоречие, создающее в субъекте SF внутреннее беспокойство, несовершенство, обеспечивает им внутреннее самодвижение и повышает их деловую активность (часто они профессионально успешны, талантливы). Многие из них выбирают сугубо «женские» профессии (например, артиста) и довольно часто ощущают потребность к перемене пола. «Поскребите актёра, и вы найдёте актрису» (Дороти Паркер). «Актёр – нечто меньшее, чем мужчина, актриса – нечто большее, чем женщина» (Ричард Бартон).

Хищники и диффузники – это полярности (крайности), обречённые на вечное противоборство, борьбу за существование. В основе противоречивости общественных идей лежат противоречия интересов, ценностей, целей хищников и диффузников. Борьба хищников и диффузного вида (жертв) – это основная движущая сила развития капиталистического общества. Когда в одном виде совмещены хищники и жертвы, это образует сильнейшее противоречие, создаёт самый высокий потенциал для любого движения. Ни у одного другого вида животных этого нет. Мирное решение проблем всегда временно и не ликвидирует этих противоречий полностью никогда. Просто очередное решение поднимает их на более высокий уровень. Именно наличие хищников и жертв в одном «виде» резко ускорило интеллектуальное развитие человека в сравнении с другими животными на определённом историческом этапе. Это внутривидовое противоречие интересов является базисным, структурообразующим. Полная изоляция от хищников в обществе невозможна.

Хищность – самовоспроизводящийся процесс, фактор внутренний (враг, который не появляется извне). В этом её живучесть. Она непобедима в принципе (её можно только сдерживать, подавлять). И, наконец, потенциальная хищность в форме сенсорности живёт в каждом из нас. В каждом из нас соотношение сенсорности и интуитивности находится в соотношении, близком к числу золотого сечения.

Что же спасает нас в этой жизни от окончательной гибели? Что же не позволяет разногласиям S и N перерастать «вразнос»?

Держит хищность в допустимых, разумных пределах (на уровне быта) в форме идеологии только традиционное общество, государство, религия. Согласно принципу Макиавелли, государственная власть держится одновременно на силе и согласии, по крайней мере, части народа (макиавеллевский кентавр). Именно для этой цели, цели наведения порядка в отношении ограничения хищности, и нужно государство как инструмент. Государство в пределе, даже самое справедливое, способно сдерживать хищность (держать её на поводке) только до уровня бытовой, с которой уже приходится мириться. Бытовой диктат хищной сенсорности историчен и бороться за его полное искоренение бесполезно.