Идеология русской государственности. Континент Россия

Здесь рядовой гражданин и государство оказываются по одну сторону в вопросе о допустимой и даже желательной, требуемой длительности вложений, в надёжности которых нужна уверенность, а частный бизнес – по другую. Какой бизнесмен готов ждать отдачи десятилетиями или даже не при своей жизни? А вот государство и гражданин могут и даже должны по многим позициям. Сколько раз в нашей истории бывало, что вложения, представлявшиеся неподъёмными и невозвратимыми при оценке их в текущих рыночных параметрах, оказывались ресурсами стратегического выживания и развития при смене экономических условий? По большому счёту вся наша экономика и держится на таких ресурсах, созданных предыдущими поколениями.

Нам сейчас необходимо вложиться в развитие и модернизацию именно с долгосрочной перспективой. Вкладывать нужно в отрасли, которые либо уже имеют свой рынок, либо могут быть высококонкурентоспособными после окончания разворачивающегося сегодня мирового хозяйственно-экономического кризиса. Особенно в преддверии кризиса вкладывать нужно в «вечные ценности», а не в текущее потребление. Прежде всего это модернизация технологических линий в сфере ОПК, космоса, авиа- и судостроения, производства машин и оборудования для сырьевых отраслей, машин для строительства и функционирования инфраструктур[210]. Нужно на порядок интенсивнее вкладывать ресурсы и в строительство самих инфраструктур. Нам необходима двухконтурная хозяйственно-экономическая система: первый контур – с глобальными государственными проектами, второй – с широкой сетью локальных частных предпринимательских инициатив. Лишь бы между этими контурами не возникала «китайская стена».

Особенностью нашей хозяйственно-экономической стратегии является то, что требование её долгосрочности должно быть реализовано в условиях кризиса глобальной модели рынка и её американской метрополии. Мы не должны позволить кризису, созданному не нами, пресечь наши долгосрочные экономические процессы – и это не то же самое, что ситуативно противостоять санкциям за счёт появившихся у нас рыночных механизмов и хозяйственного приспособленчества. Всё переразвитое лучше всего выглядит перед смертью – и это в полной мере относится к американским финансовым технологиям, которые не могут работать без стремительно нарастающих необеспеченных заимствований. Вместе с неизбежным списанием долга – вне зависимости от конкретного сценария списания – придёт конец и американской финансовой машине. В этот момент недооценённые ею долгосрочные активы резко вырастут в цене. Обеспечением рубля должны быть не только металлические запасы, которые наращивает ЦБ, но и долгосрочные активы государства и граждан. Эту же задачу – создание долгосрочных активов – нужно ставить и перед бизнесом, поскольку сегодня любой частный бизнес-план заканчивается через 5–7 лет продажей построенного «бизнеса» и выходом в «кэш», то есть финансовая логика заведомо превалирует над экономической и тем более хозяйственной (когда актив вообще не оценивается в логике ликвидности). Такие активы заведомо не могут быть долгосрочными. Чтобы государство доверяло бизнесу – в чём он нуждается не меньше, чем оно в его доверии, – необходимо, чтобы бизнес создавал долгосрочные активы, стремился к воспроизводству экономической деятельности, а не к терминальному сценарию. В этом требуемый вклад бизнеса в воспроизводственную экономику. Нам требуется уверенность не только в завтрашнем, но и в послезавтрашнем дне.

Сегодня средний и малый бизнес ещё только должны сформироваться. Исторически в царской России этот слой вырос из крестьян – менеджеров общинных денег, по большей части старообрядцев с жёсткой и определённой этикой. Именно крестьянская и старообрядческая этика, а вовсе не протестантская стала духом российского капитализма. Государство добивалось от этих фактических управляющих (управление, траст не были оформлены легально) приватизации ими подконтрольных капиталов (вместо того чтобы предложить трастовую, доверительную конструкцию управления для легализации реальных отношений). Управляющие действовали фактически нелегально, но их психология и поведение никогда не были криминальными. Эти люди никогда не исходили из пиратско-авантюрной модели поведения, характерной, например для англосаксов. Советская Россия эту кадровую базу планомерно и последовательно уничтожила.

Так откуда должны появиться новые русские предприниматели, которые не будут крупными бандитами или мелкими жуликами? Какой социальный слой пригоден для их рекрутинга? Сегодня нет ответа на этот вопрос, и государство реализует широкую, фронтальную, ненаправленную программу поддержки малого и среднего предпринимательства. В любом случае этот процесс не может быть особенно ускорен, основную роль играет в нём социальная эволюция. Должно вырасти новое поколение деятелей, свободное от криминального прошлого страны. Эти люди, скорее всего, выйдут из рабочих профессий, которые ждёт возрождение.