Идеология русской государственности. Континент Россия

А. С. Пушкин:

«1699

Пётр занялся внутренними преобразованиями. Примером своим (и указами?) уменьшил он число холопей. Он являлся на улице с одним или тремя деньщиками, скачущими за ним. Бояре принуждены были распустить своих дворовых. Сии разжиревшие тунеядцы разбрелись, впали в бедность и распутство. Пётр, обещая им ненаказанность, призвал их в службу. Собралось их множество.

Рекрут набрано было до 30.032. Пётр из оных составил 29 полков пехоты и конницы. Полки разделены на 3 дивизии под начальством генералов Автонома Мих.<айловича> Головина, Вейда и кн. Репнина. Офицеры взяты из русских дворян, а отданы на обучение иностранцам. Войско одето было по немецкому образцу. Пехота имела мундиры зелёные с красными обшлагами, камзолами и штанами. А конница – синие, с красными же etc».

Ожирело долгое государство Ивана III. Бояре были, конечно, шокированы. Времена менялись быстрее, чем это можно было осознать. Конец стрельцов был неизбежен. Эта форма войска себя окончательно и очевидно изжила. Отсюда – проектирование и построение новых армии и флота.

А. С. Пушкин:

«Пётр, рассматривая роспись боярам и дворянам и видя многих неслужащих, повелел всех распределить по полкам, а других во флот, послав в Воронеж и Азов для обучения морск.<ой> сл.<ужбе>. Пётр обнародовал, чтоб никто не надеялся на свою породу, а доставал бы чины службою и собственным достоинством.

Шв.<едский> резидент Книпер-Крон в сильной ноте спрашивал о причинах заведения регулярного войска. Ему отвечали, что по уничтожении стрельцев, нужно было завести новую пехоту».

А вот и прямой деятельностный смысл государственной морали. Она легла в основу нового государственного устройства. И шведов напугала. Как показало будущее – не зря. И вот что важно. Иван III разбирался с князьями. Разобрался. С боярами тоже разбирался. Осталось разбираться ещё и Ивану Грозному. И на долю Петра хватило. Построенное на служении долгое государство Ивана III явно ослабило хватку, и элита массово от службы уклонялась.

А. С. Пушкин:

«Болезнь Лефорта тревожила государя. Он почти ежедневно посылал курьеров из Воронежа осведомляться о его состоянии. Наконец получил известие о его кончине. Пётр заплакал и сказал: я потерял лучшего друга, и в то время, как он более был мне нужен. Он в два дня прискакал в Москву и следовал за его гробом. Лефорт умер 1 марта, 43 лет от рожд.<ения>».

Личная трагедия царя – сестра стала врагом, а теперь как будто ещё раз умер отец. Ушли из жизни братья. На этом трагическое в жизни Петра не закончится – придётся казнить сына, наследника, а та единственная, которую любил, изменит ему перед самой его смертью. Но Пётр не подчинил свою работу и жизнь своей личной беде. Этого внутреннего Петра мы пока и не знаем толком. Русское пьянство оправдывалось и куда меньшим. А у Медного Всадника не спросишь, что он чувствует.