Идет охота на волков…

Упрямо я стремлюсь ко дну —
Дыханье рвется, давит уши…
Зачем иду на глубину —
Чем плохо было мне на суше?

Там, на земле, — и стол и дом,

Там — я и пел и надрывался;
Я плавал все же — хоть с трудом,
Но на поверхности держался.

Линяют страсти под луной

В обыденной воздушной жиже, —
А я вплываю в мир иной:
Тем невозвратнее — чем ниже.

Дышу я непривычно — ртом.

Среда бурлит — плевать на сре́ду!
Я погружаюсь, и притом —
Быстрее, в пику Архимеду.

Я потерял ориентир, —

Но вспомнил сказки, сны и мифы:
Я открываю новый мир,
Пройдя коралловые рифы.

Коралловые города…

В них многорыбно, но — не шумно:
Нема подводная среда,
И многоцветна, и разумна.

Где ты, чудовищная мгла,

Которой матери стращают?
Светло — хотя ни факела́,
Ни солнца мглу не освещают!

Все гениальное и не —

Допонятое — всплеск и шалость —
Спаслось и скрылось в глубине, —
Все, что гналось и запрещалось.

Дай Бог, я все же дотяну,

Не дам им долго залежаться! —
И я вгребаюсь в глубину,
И — все труднее погружаться.

Под черепом — могильный звон.

Давленье мне хребет ломает,
Вода выталкивает вон,
И глубина не принимает.

Я снял с остро́гой карабин,

Но камень взял — не обессудьте, —
Чтобы добраться до глубин,
До тех пластов, до самой сути.

Я бросил нож — не нужен он:

Там нет врагов, там все мы — люди,
Там каждый, кто вооружен, —
Нелеп и глуп, как вошь на блюде.

Сравнюсь с тобой, подводный гриб,

Забудем и чины и ранги, —
Мы снова превратились в рыб,
И наши жабры — акваланги.

Нептун — ныряльщик с бородой,

Ответь и облегчи мне душу:
Зачем простились мы с водой,
Предпочитая влаге — сушу?

Меня сомненья, черт возьми,

Давно буравами сверлили:
Зачем мы сделались людьми?
Зачем потом заговорили?

Зачем, живя на четырех,

Мы встали, распрямивши спины?
Затем — и это видит Бог, —
Чтоб взять каменья и дубины!

Мы умудрились много знать,

Повсюду мест наделать лобных,
И предавать, и распинать,
И брать на крюк себе подобных!

И я намеренно тону,

Зову: «Спасите наши души!»
И если я не дотяну, —
Друзья мои, бегите с суши!

Назад — не к горю и беде,

Назад и вглубь — но не ко гробу,
Назад — к прибежищу, к воде,
Назад — в извечную утробу!

Похлопал по плечу трепанг,

Признав во мне свою породу, —
И я — выплевываю шланг
И в легкие пускаю воду!..

Сомкните стройные ряды,

Покрепче закупорьте уши:
Ушел один — в том нет беды, —
Но я приду по ваши души!

1977

«Здравствуй, «Юность», это я…»