Иди и не греши

В самый интересный момент, когда началась работа с хореографической сценой, меня вызвали к телефону. Я шел, испытывая определенное удовлетворение от того, что нашел человека, чья работа не вызывает во мне снисходительных чувств. Множество моих режиссеров проявляли и инициативу, и изобретательность, и творческую искру давали, но я всегда посматривал на их работу чуть сверху. Теперь этот благочестивый спецназовец за короткое время вывалил столько ценных идей, что я просто не мог не уважать его. Мало того, он еще очень лихо управлялся со съемочным процессом. Это внушало мне светлые надежды на будущее.

— Павел Николаевич! — услышал я в трубке надрывный голос Светы. — Приезжайте скорее в Зареченск!.. Мишу опять украли!..

Я невольно глянул на часы.

— Когда же это его успели украсть? — спросил я раздраженно. — Он еще в школе!..

— Он не пошел в школу, потому что хотел встретиться с Гертой, — торопливо стала объяснять Света. — Мы приехали, а его нет!.. Приезжайте скорее, Маша в истерике, и никто не может с нею ничего сделать!..

У меня была масса дел на студии. Мне следовало участвовать в заседании совета директоров, где я готовил радикальные предложения по реформе рекламного дела, меня ждали в редакции новой программы «Нота», я встречался с корреспондентами по поводу своей юбилейной передачи. Но там разворачивался детектив, который уже увлек меня, и я сказал:

— Ладно, я еду.

Дальнейшие двадцать минут я давал указания Жене Наволоцкой, как объяснить мое отсутствие: а) генеральному директору; б) ребятам из «Ноты»; и в) корреспондентам городских газет. К директору со своими предложениями я послал своего заместителя, режиссера Васю Соловьева, перед ребятами просил извиниться, а с корреспондентами велел побеседовать Юре Малыгину и Валере Хабарову.

Служебная машина за пятнадцать минут перенесла меня на другой берег реки, и вскоре я влился в коллектив переполошившихся людей в квартире Филатовых. К этому времени Марину уже настолько перекормили всякими транквилизаторами, что она просто тихо плакала, сжавшись в кресле, и к ней никто не подходил. Вадим метался из угла в угол, пара охранников стояла у стены, Света тихо беседовала с очень серьезной Гертой, а бабушка Миши давала показания милицейскому капитану за столом. Только я вошел, Света метнулась ко мне.

— Павел Николаевич, спасибо, что вы пришли…

— Паша! — жалобно взмолилась Марина, увидев меня. — Они его все-таки украли!..

Я подошел к ней, присел на подлокотник кресла, обнял.

— Ну, ну, — сказал я. — Успокойся, Маша… Я думаю, мы это дело уладим.

Милицейский капитан уставился на меня круглыми глазами, долго не решаясь признать, что я и есть популярный ведущий.

— Я полагаю, господин капитан, — обратился я к нему, — что вам следует связаться с областным управлением. Это преступление выходит за рамки Зареченска, как вы понимаете.

Он послушно кивнул.

— Я сообщу, — сказал он. — Вот, только протокол составим.

— Как это произошло? — спросил я, бросив взгляд на понурых охранников.

— Его опять вызвали на улицу друзья, — сказала Света сокрушенно.

— Пацан ему позвонил, из школы, — сказал охранник. — Вроде ни о чем таком не договаривались, а потом он — шмыг в коридор, и за дверь. Мы спохватились, когда уже минут пять прошло.

— Соседи видели, — сказал второй охранник, — как он сел в «Жигули» красного цвета и на них уехал.

— Номер машины не заметили, — закончил рассказ капитан.

— Пацана нашли? — спросил я. — Который звонил?

— Ищем, — сказал капитан. — Я участкового в школу послал, может, чего и найдет. Пока объявили розыск красных «Жигулей».

— Все правильно, — похвалил я их. — Не расстраивайся, Маша, — сказал я Марине, склонившись к ней. — Это все тот же любитель, это не опасно.

— Любитель, не любитель… — пробормотала она.

Герта что-то сказала по-немецки, и капитан с охранниками недоуменно уставились на нее.

— Она говорит, что это было приурочено к ее приезду, — сказала Света.

— Конечно, — процедила Марина. — Они же специально все устроили… Нет, Паша, это не любитель.

— Позвольте, я проведу небольшое телефонное расследование, — сказал я.

Я взял телефон и прошел в детскую комнату. За мной увязалась Света, но я прогнал ее. Я позвонил на квартиру Трофимовых и, когда там никто не взял трубку, перезвонил в поликлинику Центрального района. Там мне сообщили, что, хотя врач Трофимов должен был выйти на дежурство с утра, но он позвонил и сообщил о собственной болезни. Теперь вместо него больных принимал другой терапевт. Я спросил на всякий случай, как связаться с его женой, и мне, по счастью, дали ее рабочий телефон. Госпожа Трофимова оказалась работницей районной администрации.

Я позвонил ей, в ее дальний Краснознаменский район, и на этот раз мне повезло больше. К телефону подошла сама, как мне ее назвали, Евгения Николаевна.

— Здравствуйте, Евгения Николаевна, — поприветствовал я ее. — Это Павел Николаевич Жемчужников вас беспокоит.

— Кто? — растерялась она. — Павел Николаевич? Вы?.. Как неожиданно!..

— Евгения Николаевна, — осадил я ее неуместный восторг. — Как я могу сейчас найти вашего мужа?

Она помолчала.