Иди и не греши

— Представляете, милиция уже прослушивает наш телефон, — сообщила шепотом Света. — Теперь ни позвонить, ни отозваться — все будет на пленке в органах…

Я подошел к Марине, обнял ее и почувствовал, как одолевает ее внутренняя дрожь. Я даже успел подумать, что играть такую роль так долго было бы немыслимо. Хотя нервничать она могла и по другому поводу. Вызов был брошен серьезный.

— Давай подумаем вместе, — сказал я. — Это наверняка сделал Дима Трофимов, не так ли? Мальчик хорошо знал, кто за ним приедет, сел беспрекословно… Значит, волноваться глупо. Не будет никакого звонка ни от каких похитителей, а через три дня Миша вернется, и Трофимов получит пятнадцать суток за мелкое хулиганство.

— А письма? — спросила Марина. — Мне письмо, Герте?.. Ведь ее сюда вызвали — для чего, как ты думаешь?..

— Но не Трофимов же все это организовал? — возразил я.

— А если его использовали? — спросила Марина.

— Кто? — насторожился я.

— Паша, не будь мальчиком, — сказала она с досадой. — Я давно тебя просила поспрашивать в мафиозных кругах. Это дело хорошо организованной банды.

— Ни одна из наших организованных банд не посмеет воровать твоих детей, — заявил я уверенно. — У этих ребят есть своеобразное чувство благодарности. Что ты хочешь, ведь они слушают твои песни!..

— Если бы так, — проговорила она с горечью. — Я боюсь самого страшного…

Ее страх передался и мне. Пока это было на уровне взаимных подозрений, пока милиция косилась на саму Марину, чуть ли не открыто подозревая ее в вымогательстве денег путем использования собственного сына, преступники могли успеть сделать многое. Например, взять деньги и отделаться от свидетелей. А главным свидетелем здесь был мальчик Миша.

Герта Рейнхард в этой тягостной атмосфере чувствовала себя очень неуютно. Она уже не только курила, Вадим налил ей водки, и она принялась заливать свое волнение самым древним в мире транквилизатором. Марина тоже охотно выпила, но это ее вовсе не успокоило. Зато на Свету пара стопок водки произвела обратный эффект, она принялась рыдать, и Вадим увел ее в другую комнату.

Я улучил момент и подошел к Герте.

— Простите, Гертруда, — обратился я к ней по английски. — Вы говорите на английском?

— Да, конечно, — она холодно улыбнулась.

— Прекрасно, — сказал я. — Теперь я могу поговорить с вами без посредника. У вас есть какие-нибудь подозрения относительно происходящего?

— Я в полной растерянности, — сказала она.

— Вы уже связались с адвокатом Майкла?

— Я думала об этом, — сказала она. — Но Мари говорит, что связываться надо только после того, как преступники позвонят.

— Я думаю, за этим дело не станет, — сказал я. — Ведь не зря вас сюда вызвали, не так ли?

Она кивнула головой, и в ее взгляде появилась некоторая теплота.

— Вы тоже так понимаете мой приезд, да? — спросила она.

— Это очевидно, — вздохнул я.

— Как это подло! — воскликнула она.

— Вы знакомы с завещанием Пауля? — спросил я.

Она насторожилась.

— Конечно.

— Мне хотелось бы знать, кому перейдут эти деньги, если с Майклом что-нибудь случится?

— Вы имеете в виду… если он умрет? — спросила она испуганно.

— Да, — кивнул головой я.

Она задумалась.

— Кажется, там было какое-то условие, — сказала она. — Да, да… Я точно не помню, но в случае смерти мальчика деньги уходили куда-то в сторону. Мать не получала ни пфеннинга!..

— Я надеюсь, — сказал я, — адвокат уточнит нам это обстоятельство.

— Вы считаете, что надо с ним связаться до того, как преступники дадут знать о своих условиях?

— Да, — сказал я.

— Но Мари, — растерянно проговорила Герта. — Она против.

— Я поговорю с ней

Я подошел к Марине, сел рядом.

— Маша, — начал я. — В любом случае следует позвонить опекуну.

Она подняла измученное лицо с красными глазами.

— Зачем? А если, как ты говоришь, они вернуться через три дня?

— Тогда мы извинимся, — сказал я. — Ведь может быть и по-другому. Преступники могут потребовать денег как можно скорее.

Она подумала, потом кивнула на бутылку водки на столе и сказала:

— Налей…

Я налил ей стопку водки, она выпила, вздохнула и сказала.

— Звоните… Телефон в спальной.

Я прошел в спальню и натолкнулся на почти интимную сцену. Света лежала на кровати, Вадим лежал рядом, гладил ее и чего-то бормотал на ухо. При моем появлении оба испуганно вскинулись.

— Я только успокаиваю ее, — пробормотал Вадим.

— И продолжайте, — сказал я. — Где телефон?

Света сунула руку под подушку и вытащила переносную трубку. Сам аппарат с вытянутой антенной стоял неподалеку.

Я взял трубку и спросил:

— А как она оказалась под подушкой?

— Не знаю, — сказала Света подавленно. — А что?

Я ничего не сказал, вышел в гостиную и подозвал Герту. Мы связались с междугородной станцией и заказали Вену. Уже целый год наши газеты обещали нам автоматический выход по телефону за границу, но до сих пор приходилось заказывать разговор через телефонистку.

На счастье, ждать нам пришлось лишь минут двадцать. Герта схватила трубку, заговорила на немецком, а я отошел к Марине.

— Что она говорит? — спросил я.

— Разве ты не понимаешь по-немецки? — усмехнулась она. — Я же видела, как ты щебетал с нею только что!..

— На английском, — пояснил я.