Иди и жди морозов

– Нет, – усмехнулся он. Потом подождал, пока его слова дошли до нее. – Мы не используем имена богов. Но я знаю по крайней мере об одной Эллениале из Анетона над восточным океаном. Про очень, очень сильную чародейку, которая долгое время путешествовала…

Он снова сделал паузу, наблюдая, как его слова проникают в сознание знахарки, хранительницы всех богов долины. Как она борется с первыми возражениями и обвинениями в кощунстве, и как рушатся основы ее мировоззрения.

– Чародейка?.. – повторила она с презрением, медленно привыкая к новой мысли. – А что-то еще сказать про нее можешь?

– Немного, – он пожал плечами. – Она меня никогда не интересовала, но была достаточно известной, потому о ней все слышали.

Ее взгляд подтолкнул его к дальнейшему рассказу.

– Знаю, что она искала бессмертия, – вздохнул он коротко. – Впрочем, не она одна, такие были времена, и такая была мода среди чародеев. Только вот Эллениале нашла его, хотя я не помню, как и когда это случилось, – он покачал головой. – Знаю, что жила она уже очень долго и не старела, как другие. Но у нее не было детей, не было учеников, никого близкого. Говорили, что она чокнулась от одиночества, и вот через много лет она оказалась беременной, сошла с ума и бросилась на камни из своей белой башни над океаном. Она могла жить вечно, но сама убила и себя, и ребенка.

Венда слушала, искоса поглядывая на мужчину. Когда он закончил, она окинула украшенную ромашками могилу обвиняющим взглядом.

– Любопытный вид бессмертия, – медленно произнесла она. – Жила и не умирала, но могла быть убита. Кажется, я где-то это уже слышала.

– Правда? – заинтересовался он, но сразу связал факты. – Ах да, ваши волкары! Они тоже были бессмертными, да?

– Да, – кивнула она. – Некоторые люди охотились на них, чтобы стать бессмертными, как они…

Они обменялись многозначительными взглядами и задумались. У каждого были свои предположения.

– Интересно, – буркнул мужчина.

– Интересно, – повторила Венда.

* * *

В тот день волкоглазый снова держался на расстоянии. Венда видела, что время от времени он появляется на краю леса, проверяя, что она делает, но у него не было желания разговаривать. Такое поведение ее сильно раздражало. Она чувствовала себя как узник под постоянным надзором охранника. Ходила нахмурившись, прореживая на огороде густо растущие травы и вырывая сорняки. Вывесила на плетень прокипяченное утром полотно. Вечером убрала его, кидая мрачные взгляды на мужчину, прислонившегося к сосне и стругающего палочку.

– Венда! – неожиданно услышала она и с удивлением увидела Рестко, сына кузнеца, шедшего по тропинке и махающего ей рукой. Во второй руке он держал какой-то сверток, а по его нарядной одежде она догадалась о надвигающихся романтических проблемах.

Она кинула взгляд на волкоглазого. Он тоже заметил парня, хотя Рестко не знал, что кроме него и Венды тут еще кто-то есть.

– У меня есть что-то для тебя! – закричал он, раздуваясь от гордости.

Он был уже около калитки, когда последний из волкаров выскочил из-за деревьев и вырос перед ним, словно скала.

– Что надо?! – зарычал он, поднимая верхнюю губу и обнажая довольно длинные клыки. – Убирайся! Она моя!

Рестко дернулся, у него перехватило дыхание, и он начал пятиться по тропинке, что-то бессвязно лепеча. Венда кинулась к нему, но, когда дошла до калитки, молодой кузнец уже улепетывал в деревню с такой скоростью, что только пыль за ним клубилась.

– Что ты делаешь?! – закричала она волкоглазому. – Рестко, вернись!

Но парень и не думал возвращаться. Он уже исчез за деревьями, даже не обернувшись.

– С ума сошел?! – Венда яростно толкнула оборотня. – Что это за дурость? Кто тут твоя? Я тебе что, нож или топорик?

Мужчина хмуро смотрел на нее и молчал. А девушка кипела от злости.

– Ты что, идиот? Хочешь проблем мне добавить? Теперь точно никто ко мне не рискнет прийти.

– Для тебя это так важно? – буркнул он воинственно. – Не знал, что ты ищешь мужа.

Она задрала голову и приблизилась к нему на расстояние шага.

– А что ты думаешь? Что я хочу остаться одна? Думаешь, так легко справляться самой по хозяйству? А вот и нет! И мне совсем не улыбается пускать под крышу кого-то из этих… – Она махнула в сторону деревни. – Но я сама не справлюсь, понимаешь? Не понимаешь, – она раздраженно покачала головой.

– Но я…

– Ну конечно, – прервала она его с пылающим взглядом. – Ты! Для тебя только ты и существуешь! Тебя не устраивает, что я собираюсь замуж, уже слышала это из-за Имира. А я должна ни о чем не спрашивать и позволять тебе приходить, когда захочешь, уходить, когда захочешь, помогать или не помогать и воспринимать меня, словно я не думаю и ничего не чувствую. Как твоя собственность. С меня достаточно крестьян, которые хотят решать, как мне жить, при этом не собираются посвящать меня в свои великие планы. Я что, дура, по-твоему?

– Успокойся, – бросил он холодно.

– Сам успокойся. Хватит! Сделаешь еще что-то подобное – и пожалеешь.