Иди ко мне…

Так получилось, что бабушка была у меня одна, мамина мама. Дед, отличный реставратор, много работал, ездил по городам и весям, передавал опыт молодым. Наделив этого человека золотыми руками, гениальными мозгами и человеколюбием, природа забыла дать ему хорошего здоровья. Оставшись одна, всего на три года, моя бабуля посвятила себя своей внучке, т. е. мне, Лизаньке. Она научила свою девочку всему, чем владела сама. Ненавязчиво, играя и вызывая интерес. Именно поэтому, уборка в доме, вязание или шитьё, приготовление повседневной пищи или праздничных столов для меня не работа или обязанность, а стиль жизни. Вокруг должен быть порядок, просто чистота и уют. Мытьё полов сопровождалось выискиванием разложенных по всему дому копеечек. Их должно было быть сто, в сумме, разного достоинства. Можно, конечно, поспорить с таким методом, но итог говорит сам за себя, все углы в моей квартире сияют. И под паласами тоже. И грязной посуды не найти, и в холодильнике мышам раздолье. Причём, что самое удивительное, делается всё на автомате, не из великой любви к чистоте или готовке, а потому что надо. Утром проснулись, расставили приоритеты на день, и вперёд. И если затевается генеральная уборка, то дела распределяются параллельно, глажка с готовкой, мытьё полов со стиркой, блеск оконных стёкол перемежается с сиянием посуды в горке, как когда удобно. А вяжу и шью — перед телевизором, совмещая приятное с полезным. Как я благодарна бабуле за это! У меня никогда не возникает желание перенести что-то на завтра или вообще не делать. Просто, всё вокруг должно быть в порядке, сытно и уютно. Ничего сложного. Зато как приятно ходить по чистейшему полу босиком, а вечерком с удовольствием попить ароматного чайку на красиво вышитой скатёрке. Эти посиделки с разговорами обо всём и «обо вся» вспоминаются очень часто. Советы бабушки надо было записывать, честное слово, обошлось бы без многих ошибок и недоразумений. Как рано она оставила меня!

— Лиза, лиса моя Алиса, сколько можно объяснять, что всему есть предел. — Её голос до сих пор звенит у меня в ушах. — Посмотри, и варежки, и шарф и штаны можно просто поставить в угол, а потом, когда оттают, хоть выжимай.

Ну а как по-другому, если катание с горки доставляет столько удовольствия, что забываешь обо всём на свете. А впереди ещё все каникулы и Новый год. И гостинец от бабушки…

— Девушка, вы что тут? Вас так поразила наша ёлка? Она нам и самим нравится. А вы уже полчаса стоите вместе с коробкой. Доставка, что ли? Так проходите в дом, тяжело же.

Я и правда почувствовала, как устали руки, и опустила ношу на землю. Рядом стоял молодой человек с глазами моего мужа, исаевскими. Я сразу поняла, кто это. И, почему-то, заревела, сама собой, не стесняясь и не пытаясь остановить поток слёз.

Из дома летел Мишка.

— Лиза, что с тобой? Что случилось, Борька?

— Да не знаю. А это наша Лиза? — Удивлённый парень чувствовал себя не в своей тарелке. — Я же не знал. Такая молоденькая, маленькая, худенькая.

При словах «наша Лиза» водопад усилился, добавив ещё и вой.

— Успокойся, девочка моя. — Мой дорогой и любимый загрёб меня, прижимая и целуя. — Всё, всё, а то слёзы превратятся в льдинки, а ты превратишься в снежную королеву. Лизонька, придётся тебе взять себя в руки, иначе сюрприз, приготовленный детьми, не удастся, и они расстроятся. Пошли в баньку. Борька, домой. Ты никого не видел. О, кей?

Подхватив коробку и меня, Исаев, впрочем, как всегда, «в лёгкой и непринуждённой манере передвижения», как будто и не было ничего в его руках, домчал до небольшого сруба. Не успела закрыться дверь, как он развернул меня к себе лицом и впился в губы, одновременно раздевая, и обнимая, и успокаивая. Прерываясь только чтобы глотнуть воздуха, он нашёптывал слова любви, опять захватывая своими горячими, нетерпеливыми губами меня всю, целиком, ведь моя душа и тело отвечали ему каждой клеточкой.

— Миша…

— Ничего не говори, любимая моя, родная, единственная. Мне без тебя не жить. — И опять, и снова, как в первый раз!

В такие моменты забываешь обо всём на свете! Куда делась обида? Куда улетучился весь обычный мир, уступив место волшебным замкам и чудесным ощущениям? И как хочется, чтобы это блаженство длилось вечно…

— Лиза, почему ты молчишь? Неужели, разлюбила…

— Ты же сам сказал, не говорить ничего. — Я уже улыбалась во все тридцать два. — Так разлюбила, что ноги расставила в первую же секунду. Мишка, какой же ты вкусный, не надо никакого шоколада-мармелада, родной мой.

Он уткнулся в мою грудь и затих, посапывая и всхлипывая.

— Ты что, плачешь? — Это было настолько нереально, что я даже ущипнула себя, не сплю ли. — Миша!

Подняв повлажневшие глаза, Исаев, охватив моё лицо своими ладонями, жёсткими и нежными одновременно, окатил тёмной водой своих бездонных колодцев мою душу и сердце. Какая-то торжественность момента повисла в воздухе.

— Никогда, слышишь, никогда не бросай меня. Я без тебя слабею, превращаюсь в мальчика-одуванчика — всё равно куда дуют, если не в твою сторону. Я люблю тебя больше жизни, понимаешь?