Иди ко мне…

Мишка растерянно уставился на меня. Мой вид, бешеная белка отдыхает, не обещал ничего хорошего. Пони против тягловой лошади… Но он встал, и я сразу же подскочила и засадила в ухо. Ему тоже пришлось принять стойку, и обороняться. Но не мог же он, в самом деле, ответить тем же. А в меня вселился бес, я крутилась вокруг Мишки, молотя кулаками куда попало. В длинной маечке, постоянно задирающейся, оголяя мои интимные места, с ободранными коленями и ладонями, лохматая и раскрасневшаяся, Лизонька Исаева лупцевала своего мужа, совершенно не ощущая боли. Но всё зря, чемпион держал оборону, совершенно не напрягаясь.

— Что, справился? Тогда держись! — И влепив кулаком в кулачище-кувалду, подпрыгнула и ударила ногой в живот.

Мишка сложился, он не ожидал такого свинства с моей стороны. А я уже распоясалась до безобразия и дубасила и руками, и ногами, выкрикивая банзайские лозунги.

— Сдаюсь, девочка-припевочка. Остановись, у тебя кровь капает с рук. Ну, ударь меня, если тебе станет легче. — И подставил лицо, специально, конечно, под мой кулак, уже совсем не боевой.

Рука колоть устала…

Но на щетинистой щеке остался красный след… Я раскрыла ладони, алые от сочившейся из ранок крови… И что-то во мне щёлкнуло… Господи, что мы делаем? Заболело, затуманилось, засвербело во всех ещё не отмерших местах. Пришлось присесть, но сразу и подскочить, голая попа не желала сидеть на холодном. Мишка тут же подхватил меня, уселся сам и усадил дурынду к себе на колени. Я обмякла, положила раскрытую ладонь ему на плечо, а вторую — на изображение пасти медведя. Мишка дёрнулся, опять эта спина! Всё, хватит! Я слезла и встала напротив, глядя ему прямо в глаза.

— Повернись! Сейчас же!

— Зачем?

— Занадом.

Он оседлал стул. След от моей руки на зверской роже, капелька крови из разверзнутой пасти… Реалистично! И я стала методично дубасить этого зверюгу, оставляя такие же отпечатки… Всё сильнее и сильнее, всё быстрее и быстрее… Оборзела, Лизонька. А Мишка вцепился в спинку стула, встать я ему не позволяла. Недолго, ровно две секунды. Он развернулся, зацепил меня и потащил в ванную.

— Всё, хватит. Прекращай. Чего ты хочешь этим добиться?

— Мы теперь с твоим медведем одной крови. А с тобой?

Мишка уселся вместе со мной на плитку, взял мои руки и стал целовать, слизывая оставшиеся следы крови.

— Я тоже напился, ваше вампирское величество. Разрешите помочь, как особо приближённому вассалу, произвести, так сказать, омовение окровавленных частей вашего тела. — И засунул под душ.

Я не сопротивлялась. Тем более, что прикосновения к моему телу нежных мужских рук были так приятны… И уже замазанная, замотанная эластичными бинтами, которые мой спортсмен всегда возил с собой, и уплывающая в царство Морфея, я дала понять, что не сдалась.

— Я ещё и колдовать умею, Исаев! Вот вызову на тебя приворотное заклятье, будешь знать.

— Да я его уже принял во всех видах, ведьмочка моя! И совершенно не жалею. — И подвалился, обнял, замяукал детскую песенку…

Проснулась я от острого чувства голода. Время ужина, а я ещё и не завтракала. Мишка сопел рядом, повернувшись ко мне спиной, на которой ещё кое-где остались следы моей недавней баталии. Я нашла влажные салфетки и стала смывать засохшие отметины, одновременно, чисто автоматически, нажимая на энергетические точки. Рука потянулась за пихтовым маслом… Я уселась поудобнее и принялась за массаж, предварительно освободившись от бинтов. Мишка окончательно проснулся, попытался встать, но я сидела на его ногах, и этот номер не прошёл.

— Что это вдруг? — Удивился он.

— Хочу тебя расслабить и извиниться за хулиганское поведение. Лежи уже спокойно.

Как я старалась, как мне хотелось доставить ему удовольствие… Но тщетно, напряжённые мышцы «не отвечали взаимностью». «И, если не сразу всё получится, не опускай руки. Любовь победит!» Голос папы Карло звенел в ушах. Да, настоящего Буратино вы вскормили, уважаемый гуру! Вон, лежит, как бревно.

Ну, уж нет! И моё женское «я» попёрло в атаку.

— Миша, расслабься, сейчас будет бонус. — И я стала дотрагиваться до этих чёртовых точек грудью, губами, обозначая их сначала ранеными, а потому и более чувствительными пальцами.

Что-то подо мной стало происходить… Особенно, когда я рисовала возбуждёнными сосочками волнообразные и круговые дорожки, пунктиры и многоточия, получая и сама от этого действа колоссальное наслаждение. А уж когда стала тыкаться грудью в каждую пресловутую точку, мой исполин не выдержал.

— Лизка, иди ко мне. — Голос с хрипотцой пробрал до костей, и я слезла, тут же устроенная под нависшим надо мной мужем.

Как он не слопал меня со всеми потрохами? Наше влечение было настолько ярко, глубоко и, одновременно, чувственно, нежно… Причём, мы не стремились к финальной точке, возможность доставить удовольствие друг другу, продлить наслаждение завладела нами всецело. Поцелуи сыпались на меня гроздьями, упоительно, сладострастно. А слившись в одно целое, зацепившись губами, мы уносились на просторы блаженства, цепляя друг друга в запредельно сладострастном, эротическом порыве.… Никогда мне не было так упоительно…