Иди на мой голос

Усилившийся ветер играл рваными полами плаща Кристофа. Мальчик, который никогда не вырастет, шагал по промерзшей траве уверенно и прямо. Он не сомневался, что мы, двое взрослых, пойдем за ним. И Нельсон пошел, мягко утягивая меня за собой.

– Ну. Вперед.

«Это мой выбор. Мой смысл. Это – правильно». Впервые заветные слова-молитва не отозвались ничем. К черту. Я не стала холодным умным сыщиком, которым хотела стать. Разбуженные воспоминания рвались наружу, раздирая рассудок грязными когтями. Моя глупая симпатия к этому мальчишке, его верная любовь к моей подруге, непринужденный смех его дяди, спокойно лгавшего нам и угощавшего лучшим в мире печеньем. Чем больше я думала, тем хуже становилось. Ублюдок. Ублюдок разрушил, однажды исчезнув, все, что у нас было, а теперь вернулся и вел себя так, будто сам продумал и разыграл самый злой балаган, какой только можно придумать. Нет. Я не скучала по нему. Не сожалела о его мнимой смерти и не верила в его возвращение. Я просто…

– Ненавижу!

Когда я подскочила, он обернулся и получил удар в нос, резкий и сильный. Мне показалось, хрящи хрустнули, но Кристоф даже не упал. Он лишь качнулся и застыл, закрываясь рукой.

Нельсон оттащил меня, явно боясь, что я брошусь снова, но я уже не хотела бросаться. Ярость отступила. Слез не было, и всю грудину заполняла давящая пустота. Давай же. Застрели меня, предатель. Ты наверняка вооружен.

Мгновения тянулись. Кристоф все стоял, сутулясь и заслоняясь локтем. Потом отвел от лица руку и вскинул взгляд, наверное, такой же мертвый, как у меня.

– Справедливо, – тихо произнес он, вытирая кровь. – Даже мало. Я ждал раньше, Лори. И уже испугался, что в отличие от меня ты выросла.

Подбежав снова, я сжала худое плечо и встряхнула.

– Ты не можешь так с нами поступать, Кристоф. Ты обманул! Ты…

Усталая улыбка вновь всколыхнула мое бешенство.

– Что ты хочешь, Лори? Я… люблю ее. И верну. Я обручусь с ней, мое влияние и…

Я закричала ему в лицо. Крик взорвался в пустоте заброшенного города.

– Обручишься? Любишь? Она убийца, Кристоф! Она сломалась! Спятила! Из-за тебя!

Я сорвала голос и прижала ладони ко рту. Нельсон, до того молчавший, неожиданно тихо поддержал меня:

– Поздно вернулись. Вашей невесте грозит в лучшем случае виселица, и едва ли она по-прежнему мечтает выйти за вас замуж. Или за кого-либо другого.

Герберт привлек меня к себе. Руки сомкнулись на моих лопатках, защищая, закрывая, грея. Уткнувшись в его воротник, я зажмурилась. От крика начинала болеть голова, ноги едва держали. Накатывало странное равнодушие ко всему, что скажет дальше Кристоф, что бы он ни сказал. Голос, который я услышала, звучал ровно и спокойно:

– Фелис верит, что является потомком одного из величайших в истории людей… разве Марони не рассказал? Для этого мы и выслеживали его несколько недель.

– Каждый во что-то верит, – отозвался Нельсон. – Но думаете, маленькая Кити Рочестер, которая выучила ноты в три года и сочинила симфонию в пять, знает что-то о гении и злодействе? Что она достойна смерти от яда в пирожном? Я так не считаю. Вы хотите, чтобы мы помогли найти Леди, – это вы сказали. Еще есть то, что вами не сказано. Я требую всего одного ответа прежде, чем мы сделаем еще шаг. Вопрос прост: зачем?

Я отстранилась от Падальщика и посмотрела на Кристофа. Тот молчал, глядя под ноги, наконец, будто сделав над собой немыслимое усилие, разомкнул губы:

– Я увезу ее. Если ее найдет кто-то другой, она умрет. Эгельманн ее не пощадит.

– И будет прав, – отрезал Герберт.

Меня обдало холодом. Кристоф вдруг фамильярно подмигнул.

– Что думаешь, Лори? Хочешь, чтобы наша Фелис умерла? Чтобы ее вздернули прилюдно на площади? Придешь посмотреть? Уже под именем леди Нельсон?

– Я… я не…

Слова не дались; я сделала единственное, что могла, – покачала головой. Почувствовав, что Нельсон пристально смотрит на меня, я прошептала:

– Прости. Я… очень, очень хочу ее хотя бы… понять.

Я боялась взглянуть на Падальщика. Я знала, что увижу презрение и разочарование. Кого я защищала? Сумасшедшую, убившую больше людей, чем все, кого я арестовала. Террористку, возможно, держащую в заложниках отца нашего друга. Мой благородный сыщик, потомок адмирала, офицер Легиона не мог принять такое. Речь ведь шла не о сентиментальной слабости. Речь шла о преступлении, возможно, о государственной измене. И о настоящей подлости.

– Что ж, мистер Моцарт, не будем спешить. – Нельсон заговорил, и у него был странно бесцветный голос. – Нам остается выслушать вас. Что дальше, останется на мое усмотрение. Надеюсь, вас это пока устроит? Отлично. Идемте.

Я обернулась. Сыщик отвел взгляд и прошел мимо меня. Теперь он шагал с Кристофом, а я плелась следом – тяжело хромая, едва успевая. Я не сводя глаз со спины Падальщика.

«Позови меня назад. Позови». Как тогда. И как это нелепо. Он не слышал меня, так же как мать.