Иди на мой голос

Рассвет приближался, здание заполнялось людьми: те, кто ночью спал, тоже занимали свои места. Наша безрезультатная вахта кончилась; короткие рапорты были написаны и положены на нужный стол. Мы с Джил, попрощавшись, разошлись по домам.

[Лоррейн]

Из цветущей провинции Блумфилд давно превратился в город-призрак: почти все жители перебрались, кто в Лондон, кто в Статфорд, кто и дальше. Дома обветшали, заколоченные лавки смотрели мерзлыми провалами окон и витрин. Было удушливо тихо.

Я закуталась в шарф и пошла быстрее. Привет, мой город. Остов гимназии, улица, бывшая когда-то променадной, дикий парк с развалинами фонтанов. Все бесцветно мертвое, мертвое настолько, что нечего даже похоронить. Да, мой город, я тебя не жаловала, но ты столько лет был мне домом. Мне и моей лучшей подруге, двум обычным девчонкам.

Нельсон не приближался, но я слышала шаги за спиной: он неотступно шел следом. Я замедлилась, ожидая, что он догонит меня, но он лишь сделал то же самое. Расстояние между нами не сократилось. От этого стало только хуже. Падальщик хотел, чтобы я что-то поняла. Сама. Я нашла силы гордо вздернуть подбородок и вновь пошла быстрее.

Начались Холмы Знаний, – так называли в Блумфилде квартал, где было особенно много книжных лавок. Наш холм и нашу лавку я узнала легко: голубая краска еще не совсем облупилась, витрина уцелела. Рассохшаяся дверь легко открылась, я заглянула внутрь и не увидела ничего, кроме трех сломанных стеллажей. Я отступила и столкнулась с Нельсоном.

– Извини, – буркнула я и отошла в сторону. – Ты уверен, что найдешь здесь что-то?

Он кивнул.

– Как называется это место?

Я пожала плечами. Мы называли лавку Кристофа просто книжной, это значилось и над входом. Подняв голову, я увидела: табличка, украшенная нелепыми гипсовыми цветами, тут. Цветы забавляли нас с Фелис; они не подходили ни серьезному Кристофу, ни его обстоятельному дядюшке.

– Можно одолжить трость?

Я, по-прежнему в каком-то оцепенении, кивнула. Нельсон взял палку, занес…

– Стой!

Что-то жалобно зазвенело, прежде чем разбиться. Мне показалось, это была моя память. Под ноги посыпались осколки лепестков и листьев.

– Что ты делаешь?! – почти взвизгнула я.

Он ударил металлическим набалдашником по гипсовым лилиям. Еще раз. И еще. Вне себя от ярости, я вырвала у Нельсона трость и тоже замахнулась, подумывая повторить удар, только уже с черепом сыщика.

– Нельсон, это наш магазин! Как ты…

Он поднял руку и указал на вывеску.

– Так как, говоришь, он называется?

Я проследила за взглядом сыщика. Под цветами скрывалось слово; теперь я могла легко его прочесть. Бешено заколотившееся сердце ухнуло от горла вниз.

Книжная лавка

«У Моцартов».

Именно так. Буквы серебрились на нотных линейках. В углу была еще крохотная гравировка: «От Ме-Ме, вашей сестрички и матушки». Трость выпала из моей руки.

– Это невозможно.

Падальщик молчал, разгребая осколки сапогами.

– Почему…

– Вчера пришла телеграмма от Артура, очень интересного содержания. Но многое было ясно и без нее.

Я слушала, но не слышала, только смотрела на надпись. С усилием отведя от букв взгляд, я наконец медленно произнесла:

– Эти цветы всегда были здесь. Фамилия торговца была О’Брайн. И…

– Она сказала бы «Bello» или что-то вроде того, да?

Мы обернулись, когда раздался этот голос. На холм поднимался цыганенок Джек.

Он шел вразвалку, спрятав в карманы руки. Лицо было грязное, волосы стояли дыбом даже под старым цилиндром, в ушах блестели сережки. Джек выглядел, как всегда, когда я заставала его у Сальваторе. И как в последний раз, когда я его видела.

– Где ты был? – Я бросилась к нему, борясь с желанием схватить за плечи и встряхнуть. – Тебя и Артура ищет полиция, и…

– И найдет, – с улыбкой ответил он. – Я… гулял.

Кое-что все же изменилось: цыганенок казался выше дюйма на два из-за новых ботинок. Он по-прежнему улыбался, безмятежно качаясь с носков на пятки, и, посвистывая, явно ждал расспросов. Невольно я сжала руку приблизившегося Нельсона и… почувствовала, что пальцы сжались в ответ. Падальщик побледнел и вдруг попятился, увлекая меня за собой.

– Что с вами, сэр? Не узнаете?

Что-то с Джеком было не так, и постепенно я понимала, что именно. Взгляд. Пристальный, холодный и очень, очень взрослый. Объяснение нашлось тут же, с разительной готовностью: конечно, мальчик переживает за исчезнувшего Артура, Артур для него как родной отец. Да. Переживает. Возможно, следил за нами, не решаясь подойти. Бедняга. Пытаясь побороть тревогу, я ласково улыбнулась.

– Джек, как ты нас нашел?

Джек не ответил и отвечать не собирался. Еще некоторое время он смотрел на нас, потом подошел ближе. Задумчиво оглядев магазин, печально вздохнул.

– Как все изменилось, как запущено. А вы варварски сломали мою вывеску, мистер Нельсон. Впрочем…