Иди на мой голос

Я не знал, почему хочу именно туда, причина не оформилась в затуманенной голове. Пульсировало одно желание – напиться. Забыть Лори, забыть непринужденную беседу о любви. Копыта застучали по мостовой. Глянув в окно, я увидел на перекрестке силуэт, как мне показалось, торговки цветами. Рассмотреть внимательнее я не успел. Возница хлестнул по мокрым спинам лошадей, и кэб помчался быстрее.

[Падальщик]

Эгельманн и Артур удивленно глядели на меня. Начальник Скотланд-Ярда даже поднял свои широкие брови.

– Никогда бы не подумал, что таким длительным ожиданием мы обязаны всего лишь необходимости встретить вас.

Я сухо кивнул и сел напротив. Я видел, как Кристоф Моцарт с приятнейшей улыбкой усаживает Лори во второй экипаж. Его лошади тронулись, следом помчалась наша карета. Блумфилд остался позади, а с ним… к черту, не хотелось даже в мыслях произносить, что еще погребено в развалинах прошлого Лоррейн. Я сжал кулаки, что не укрылось от Артура.

– Что-то… – он сделал паузу, – идет не по плану?

Я снова промолчал. Не по плану шло все, и главным в крушении этого несуществующего плана было вовсе не внезапное появление преступника, о котором я не знал ничего, кроме имени. Я повернулся к Сальваторе.

– Уже видели его лицо?

Тот покачал головой.

– Он прятался под капюшоном. А вы?

Проклятье. Я всегда был прям и честен с ним, возможно, прямее и честнее, чем стоило. А сейчас я вдруг понял, что не могу. Сообщить Артуру, что главной загадкой дела Леди, нашей невидимой тенью и неизвестной угрозой был нищий мальчишка, помогающий ему в лаборатории? Мальчишка, которого он жалел и хотел однажды устроить в университет, обеспечить его будущее, как делают любящие отцы? Эта привязанность казалась мне слабой заменой настоящей семье, но я не осуждал ее, не смел. И я солгал, покачав головой.

– Почему вы не в экипаже с мисс Белл? – тихо поинтересовался Артур.

– Так получилось.

Он не стал допытываться. Он вообще не любил задавать лишних вопросов, предпочитал выждать. Зато Эгельманн, прищурившись, немедля поинтересовался:

– Неужели уже довели ее и разругались?

Издевка и торжество в интонации заставили задохнуться от злости. Светлые хищные глаза сверлили мое лицо, но я ответил, удивляясь ровности собственного голоса:

– Не вашего ума дело. Лучше скажите, зачем мы понадобились человеку, с которым вы водите дружбу, вопреки законам Империи?

Улыбка Эгельманна напоминала скорее оскал.

– К сожалению или к счастью, он не делится со мной планами.

Чувствуя назревающую ссору, Артур протянул мне тетрадь.

– Я завершил перевод для вашей сестры. И, похоже, нам тоже лучше ознакомиться. Томас сказал, что он интересовался… – мрачный тон заставил меня вскинуть взгляд, – этой вещью. Дневником Антонио Сальери. Хотите прочесть?

Я не хотел. Мне было плевать на Сальери, сама фамилия теперь вызывала горечь и злость, но вовсе не из-за композитора. Из-за ненормальной женщины, возомнившей себя мстителем непонятно за что. Преступницы и интриганки, которую я повесил бы своими руками, несмотря на все напыщенные разговоры о жалости и понимании, заблуждениях и ошибках. Логичные, гуманные разговоры, отвечающие догмам церкви. Мне было плевать на гуманность. На доброту. На чужую любовь. Важным осталось одно: моя отвернулась.

Стоило представить, как Кристоф Моцарт перетягивает Лори на свою сторону, – и захлестывало неудержимое желание вздернуть его рядом с его чертовой невестой. Конечно, он знает, что сделать, какие воспоминания разбудить, какие слова произнести. Лори, умная и справедливая, сдастся. Она любила эту дрянь. Обоих. Этого уже не изменить.

– …Чего он хочет? – услышал я как сквозь туман голос Артура.

– Уехать из Британии. С ней вместе.

Ответ удивил токсиколога: он явно обращался не ко мне. Удивленным выглядел и Эгельманн, но уже через мгновение рыкнул:

– Вот оно что? Не бывать. Я ее повешу.

– Для начала поймайте, – осадил его я, но внутренне неожиданно почувствовал облегчение, даже благодарность. Эгельманн озвучил мою мысль и был на моей стороне.

– Слушайте. – Шеф Скотланд-Ярда оглядел нас. – Он на полном серьезе хочет заручиться нашей поддержкой в каких-то новых махинациях?

– Думаю, он не оставит нам особого выбора, – глухо сказал Артур. – Он следит за нами столько времени. Он спас вашу жизнь, Томас. И… – тень легла на его лицо, – если «союзник» – та, о ком я думаю, то мою тоже. Что касается вас, Герберт… вы ведь примете сторону мисс Белл, верно? И что получится?

– Охотники на тигра превратятся в спасителей этого тигра? Черта с два!

– А если мы услышим что-то, что переубедит нас?

– Меня не переубедит ничего, – отрезал Эгельманн. – Окажись этот мистер Моцарт хоть принцем, хоть разведчиком, хоть святым, но он просто сумасшедший.

Сальваторе выжидательно посмотрел на меня. Я отвел глаза.

– Вы ошиблись. Я не приму сторону мисс Белл, я приму сторону закона. И меня тоже… – я почувствовал ком в горле, – ничего не переубедит.

– Браво, Нельсон! – Эгельманн хлопнул меня по плечу. – Не ждал от вас такой принципиальности! Уважаю!