Иди на мой голос

Видя, как неаккуратно он подбрасывает уголь в топку, я отодвинулась. Только бы не запачкать юбку – любимую, с длинными разрезами на бедрах, фасона ледж. Под ней удобно носить тонкие кюлоты и сапоги, чтобы при необходимости пристегнуть подол застежками и бежать. Обычные брюки и бриджи пока не вошли у женщин в моду, зато Мэри Леджендфорд придумала такой фасон – легкий, недорогой. Леджи носят Независимые. Женщины с более традиционными взглядами на своё место в обществе облачаются в платья на кринолинах и затягиваются в корсет. Красиво. Но так неудобно.

– Спасибо, Патрик.

Я выдавила это, когда гондола прибавила скорости. Дин положил руки мне на плечи успокаивающим жестом, который у нас уже заменил многое.

– Я в порядке.

– Хорошо.

Рук он не убрал и, наклонившись, взглянул через мое плечо вперед – на силуэт часовой башни. Чувствуя, как волосы щекочут висок, я покосилась на Патрика. Тот тоже таращился на башню изо всех сил: он понимал, что хотя я не замужем, такое близкое общение с посторонним мужчиной не отвечает правилам этикета, и ему было неловко. Но Дин мне не посторонний, а искреннее утешение и этикет не имеют ничего общего. Я наконец нашла силы улыбнуться, и, наклонив голову, потерлась щекой о руку Соммерса.

– Мне жаль, Лори.

Наконец кто-то назвал меня этим коротким именем. Не люблю «Лоррейн» – длинно, тяжеловесно. Дин об этом не забывает и понимает, что дальше «мне жаль» заходить не надо. Не те у меня отношения с семьей, даже с милой доброй Хеленой.

– Ты что-нибудь знаешь о том, как это случилось?

Дин покачал головой. Гриндель наконец соизволил взглянуть на нас и снова поучаствовать в разговоре.

– Ваша мать сообщила, что Хелена лежит в своей комнате. Крови вокруг вроде бы нет, а вот на горле какой-то след, так что заранее подозреваю удушение. Я велел ничего не трогать, хотя в телефонном аппарате все ужасно трещит. Надеюсь, она услышала меня. Пфф, эти изобретения… Не представляю, как кто-то может мнить их будущим человечества?..

По этому поводу консервативный Гриндель ворчал всегда. Не вступая в споры, Дин спросил меня:

– У твоей сестры были недоброжелатели?

– По-моему, Хелену все любили. – Я невольно усмехнулась. – Больше, чем остальных. Мать, слуги, учитель рисования, друзья, подруги из высшего света… Жениха у нее не было, а вот претендентов на эту должность…

– А вы, мисс Белл? Ладили? – снова вмешался Гриндель. – Не завидовали сестре, не ссорились из-за юношей или еще чего-нибудь?

Я сердито уставилась на него. Первая мысль – опрокинуть корытце с углем ему на голову – видимо, отразилась на моем лице, так как Дин спешно ответил:

– У Лоррейн алиби на весь вечер. Правда, Лори?

– Мистер Ламартис и девочки подтвердят, что с трех я не выходила из кабаре.

– Да и не забывайте, что она практически наша колле… – начал Дин.

Гриндель раздраженно перебил:

– Это ничего не гарантирует, Соммерс. Помяни мое слово, убийцами становятся даже сыщики. А уж женщины-сыщики с их вспыльчивым нравом…

Как обычно. Я поджала губы, но промолчала. Это ведь… неважно, да? Просто чаще повторяй себе: «Это мой смысл. Мой выбор. Это – правильно». Однажды выучу это на латыни, и вот тогда у неотесанного консерватора, окончившего только приходскую школу, отсохнет язык. Его выпады неприятны, но то, что я делаю, – действительно мой смысл. А когда нашел смысл, лучше стать глухим к попыткам его отнять.

Я все еще помню, как Жерар однажды, – едва я впервые дала объявление о детективных услугах, – привел мне клиента. Загадочная старая леди попала в беду: кто-то из родни во что бы то ни стало желал ее отравить. Она не хотела огласки и считала методы полиции топорными, и давний приятель Жерар свел нас, чтобы я узнала, что происходит в доме. Меня выдали за родственницу из Штатов. Игра удалась. Недолгая и опасная, она подарила мне много знаний о ядах и отвращение к чаю, мутит от одного запаха «благородного английского» напитка, независимо от сорта. Так или иначе, главное – графиня осталась жива и здорова, стала рекомендовать меня, и я окончательно решилась стать настоящим детективом. Мисс Синий Гриф. Другие сыщики произносят это с отвращением. Мы вообще не жалуем друг друга: конкуренция, в Лондоне нас больше, чем уток в королевском парке. А может, я просто знаю не всех детективов или не всех уток. Так или иначе…

«Это твой смысл. Твой выбор. Это – правильно. Не сдавайся. V. I.» Такая гравировка на часах, которые графиня мне подарила. И в это я верю. Всегда буду.

– Не в обиду, мисс… – начал Гриндель, которому явно не понравилось моё молчание.

– Прибавьте, пожалуйста, – холодно перебила я.

Он тут же взвился:

– Да я так её угроблю, и чем потом расплачиваться с Лётной службой?..

Полицейский пробурчал что-то ещё, менее членораздельно, но гондола полетела быстрее. Дин хмуро посмотрел на его заплывший жиром затылок и спросил:

– А слышали об инциденте в районе Миллуоллского дока? Там тоже убили человека. Тоже художника, любителя рисовать трущобы. Проломили череп.