Иди в ад!

То ли Антон действительно сумел вовремя включить дополнительный тормоз, то ли бригада ведущего локомотива справилась с возникшей проблемой, только состав начал постепенно замедляться. Стены тоннеля уже не неслись мимо с бешеной скоростью и снопы искр из-под колёс не вырывались подобно реактивным струям ракетных двигателей. Остальные поезда догнали и теперь шли рядом в одном строю. Только вот рельсы продолжали стелиться там, где считали нужным, словно жили своей собственной, отдельной жизнью. Составы то сближались почти вплотную, так что вагоны едва не задевали друг друга, то расходились во все стороны и заворачивались спиралью. Поезда следовали по рельсам, вместе с ними переворачиваясь, наклоняясь и переплетаясь в гигантские жгуты, выписывая в пространстве замысловатые узоры. Что чувствовали грешники в вагонах клетках, можно было только предполагать. Наверняка, не все они прошли курс подготовки к космическим полётам и потому понятия не имели о центрифуге, невесомости и многократной перегрузке. Зато живые люди – Антон и Даша – чувствовали себя прекрасно. Даша уткнулась носом в спину Антона и тихо сопела, изредка сжимая руки, будто проверяя – не вывалился ли её мужчина? Антон тоже быстро привык к неожиданным взлётам и падениям и больше думал о том, что ждёт их впереди, в настоящем аду. Он посматривал на раскалившуюся до красна заслонку печи, за которой маялись – или нет? – исчадия, анализировал свои действия на вокзале и размышлял, как же все-таки «вырубать» этих тварей, если убить их, по словам Валерия, невозможно.

Составы постепенно замедляют ход, рельсы выравниваются и дисциплинированно укладываются блестящими параллелями. Кромешную тьму озаряют багровые сполохи, в воздухе появляется слабый запах горелой пластмассы. Впереди словно начинается гроза или пожар. Тоннель исчезает, поезда вырываются на простор. Машинисты время от времени притормаживают, из-под колёс выплёскиваются пучки искр, которые, будто фотовспышки, освещают твёрдую и блестящую, как уголь, землю. Антон и Даша приникают к окнам. Впереди растёт багровая заря. Она пульсирует, словно из трещины в земле изливается вулканическая лава и её свет отражается в низких облаках. Появляется рваная линия каких-то строений, мелькают белые, жёлтые и зелёные огни. Рельсы идут на подъем, составы замедляются. Антон замечает, что его поезд отстаёт от остальных. Спохватившись, он быстро откручивает руль тормоза, блокированные колеса паровоза начинают вращаться и состав возвращается на место. Антон облегчённо вздыхает – их и так станут искать после обнаружения пропажи машинистов, не хватает ещё больше привлечь к себе внимание! Поезда, похожие в темноте на гигантские цепи, начинают расходиться в стороны и останавливаются. Каждый состав оказывается на вершине насыпи. Склоны гладкие, будто отполированные. Кажется, что покрыты стеклом. Поверхность переливается отражённым светом сполохов, словно внутри спряталось северное сияние. Дальше насыпи сходят на нет, рельсы теряются в темноте – такое впечатление, что уходят прямо в землю и начинаются городские постройки. Видны улицы, горят фонари, на фасадах домов сверкает разноцветная реклама. Огней так много, что кажется, будто весь город состоит из магазинов, кафе и забегаловок.

- Прямо Лас-Вегас какой-то! – смущённо пробормотал Антон и удивлённо посмотрел на Дашу. Девушка пожала плечами:

- Скоро узнаем. Небо мне здесь не нравится. И за домами что-то горит нехорошо.

За домами действительно разгорался пожар, будто лес охватило пламенем и столбы дыма устремлялись вверх, скручиваясь толстыми жгутами и рассыпая искры. Тишину разрывает одновременный вой паровозных гудков. Составы вздрагивают, будто по вагонам пробежал электрический ток, слышен свист воздуха, лязгает метал и вагоны приходят в движение. Неспешно, чуть подрагивая от усилия, клетки начинают опрокидываться. Из платформ высовываются блестящие  лапы пневматических подъёмников. Люди, сбившиеся в плотную массу, медленно перемещаются к краю клеток, крыши сдвигаются и вот те, кто  был с самого края, выпадают из вагонов. Скрип и гул пневматических механизмов заглушают крики людей. Вагоны наклоняются сильнее, люди высыпаются на насыпь, как картошка. Если смотреть с высоты птичьего полёта, то видно, что склоны усеяны людьми. Тела скатываются вниз сплошным потоком, будто волна цунами. Вагоны наклоняются ещё ниже, крыши с громкими хлопками ударяются о склон. Состав вздрагивает, словно стряхивает с себя грязь и мусор, оставшиеся после людей. Шипит выпускаемый воздух, клетки медленно возвращаются на место, крышки с оглушительным грохотом захлопываются. Раздаются свистки, гудят локомотивы, поезда дёргаются и медленно движутся вперёд, набирая скорость.