Идя сквозь огонь

Не добежав до Ванды пары шагов, разбойник запнулся ногой о придорожный корень и рухнул, сбив ее с ног. Его тесак прошел мимо цели, а сам Пырятин нежданно напоролся грудью на острие корда, выставленного девушкой ему навстречу.

Несколько мгновений она с ужасом смотрела в изумленно выпученные глаза татя, потом сбросила его с себя. Пырятин пару раз дернулся и замер, уткнувшись лицом в траву.

Ванде хотелось встать, но ноги были ей неподвластны. Она как зачарованная глядела на мертвое тело, не веря в то, что убила врага…

Орешникову наконец удалось окончить поединок. Забыв об осторожности, Филин сделал неверный замах мечом, и московит сполна воспользовался его ошибкой. Пригнувшись, он пропустил над собой удар, и прежде чем тать вернул клинок в защитную позицию, полоснул его саблей по животу.

Филин замер, не веря в то, что ему вспороли брюхо, и по привычке захохотал совой. Но в следующий миг из раны хлынула кровь, он покачнулся и, закатив глаза, осел наземь. Жить ему оставалось считанные минуты. Сорвав пучок травы, боярин оттер от крови саблю и вложил клинок в ножны.

— Как ты? — обратился он к Ванде. — Тяжело убивать с непривычки? Беру, панна, свои слова назад. Кабы ты меня послушалась и не отвлекла второго татя, мы ныне с тобой не толковали!

Я помыслить не мог, что толстяк окажется таким матерым рубакой! Присоединись к нему его дружок, мне едва ли удалось бы с ними справиться. Так что я — твой должник!

— Я не хотела убивать… — хриплым, плохо повинующимся голосом промолвила Ванда. — Он сам упал на корд…

— Как бы там ни было, ты спасла мне жизнь! — ободрил ее московит. — Но нам нужно уносить ноги из сих мест! Вслед за этими двумя могут придти другие тати!

Взяв девушку за локоть, московит помог ей подняться с земли. Колени у Ванды дрожали, но ей все же хватило сил устоять на ногах. Поймав за уздечки разбойничьих лошадей, Орешников обыскал их седельные сумки.

— Взгляни, не твои ли сапожки? — бросил он спутнице пару новых сапог, извлеченных из пожитков Пырятина. — По мне, так они должны прийтись тебе впору!

Не проронив ни слова, Ванда обулась. Видя состояние девушки, боярин не стал донимать ее расспросами. Подведя к спутнице лошадь, он помог ей взобраться в седло.

— Это война, панна… — произнес Орешников немного смущенно. — Мне жаль, что все так сталось…

Но я не жалею о том, что Господь свел наши пути. И не пожалею никогда!

* * *

Расставшись с Бутурлиным и Газдой, Флориан последовал к северной границе Воеводства в надежде отыскать дядю. От встретившегося им еще утром конного дозора шляхтич узнал, что Самборский Владыка отправился в погоню за татями, посмевшими напасть на хутор углежогов.

Едва ли он рассчитывал встретить Воеводу в добром расположении духа. Но, так или иначе, их разговор должен был состояться, и юноша обдумывал слова, в коих собирался поведать дяде о приезде побратимов.

Дорога, которой Флориан со своим отрядом продвигался на север, шла по краю Старого Бора, где также могли скрываться разбойники. Помня об этом, шляхтич зорко оглядывался по сторонам, высматривая в придорожных зарослях неприятеля.

Однако по пути ему не встретилось ничего подозрительного, и Флориан слегка ослабил бдительность. Около полудня он велел жолнежам остановиться на привал.

День выдался сухим и знойым, солнце иссушало жгучими лучами в лугах траву. Отряд Флориана остановился под кроной одинокого раскидистого дуба, где жолнежи тут же принялись варить кулеш.

Пока они разводили костер, Флориан решил прогуляться к излучине ручья, тихо журчавшего поодаль. Там юноша думал напоить лошадь и пополнить запасы воды в опустевшем кожаном мехе.

Подъехав к ручью, он спешился и, присев на корточки, умылся прохладной родниковой водой. Потом зачерпнул ее ладонью и сделал глоток.

Источник не разочаровал молодого шляхтича. Вода в нем была приятной на вкус и не отдавала, как во многих ручьях, глиной. Удовлетворенный пробой, Флориан отвязал и решил наполнить живительной влагой мех для воды, но вдруг замер, настороженно глядя вдаль.

Местность, по которой пролегал путь его отряда, была открыта с востока глазу до самого горизонта. Но кое-где степь прорезывали полосы кустарника, тянувшиеся вдоль дороги.

Едва ли сии заросли могли служить прибежищем татей, выслеживающих одиноких путников, но, глядя на них, Флориан невольно ощутил тревогу. На миг вдали сквозь переплетение ветвей что-то сверкнуло.

Шляхтич в мыслях прикинул, что бы это могло быть. Так ярко в лучах солнца не могли сиять ни медь, ни железо. Юноша вспомнил свою поездку на Москву, в коей сопровождал датского посла Розенкранца.

Граф не расставался в пути с диковинным изделием италийских мастеров-оптиков, позволявшим издали наблюдать за недоступными предметами.

Кожаная трубка с выпуклыми стеклами в обеих ее концах увеличивала все в размерах, отчего далекие строения и едва различимые с большого расстояния люди были видны, как на ладони.