#идикомне

– Никита, – попыталась объяснить и извиниться. – Прости…

– Сядь в машину, – отрезал он строго. Стоя под потоком дождя, мерз не меньше, чем я. – Я был моральным уродом. Не заставляй меня снова им стать.

Мои плечи поникли. Тихий всхлип сорвался с губ. Опустив голову, вернулась к пассажирской двери и села в машину.

Никита сел следом. Завел двигатель, включил весь имеющийся подогрев и, убрав от лица мокрые волосы тронулся с места по грязной дороге.

Стискивая в руках мокрый рюкзак, смотрела прямо перед собой на ночную дорогу, но не видела ничего. Все мысли были сосредоточенны вокруг Никиты. Я должна была извиниться, но я не знала, как сказать хоть слово. Что сказать, чтобы не ранить его ещё сильнее?

– Прости, – выронила робко. – Пожалуйста.

– Приехали. Твоя общага, – сухо резюмировал Никита, так ни разу не взглянув в мою сторону.

Коснулась ручки двери, посмотрела на бетонное крыльцо, подсвеченное одинокой лампочкой.

Снова взглянула на Никиту. Его губы превратились в тонкую белую линию. Брови наехали на переносицу. В холодном взгляде прямо перед собой не читалось ничего хорошего.

– Я не оставлю тебя одного, – в тишине салона мой голос походил на мышиный шорох.

Молчание и неопределенность давили на плечи ледяной глыбой.

Наконец, его рука потянулась к коробке передач. Машина тронулась с места…

Глава 38

Молчание обозленного человека пугает в разы больше, чем если бы он просто кричал и крушил всё вокруг.

Никита молчал. Всю дорогу, что мы ехали до его дома, он молчал и не смотрел в мою сторону. Молчал в лифте, пока мы поднимались на седьмой этаж. Молчал, когда открыл дверь квартиры и впустил меня первой в тьму прихожей. Молчал, когда закрыл дверь, включил везде свет, стянул обувь и куртку, и исчез в одной из комнат.

Стоя на черном коврике в прихожей, не знала, как мне быть. Как разговорить его и как перестать молчать самой, потому что я тоже за все это время не сказали ни слова.

Приближались шаги. Никита нёс в своей руке какую-то одежду.

– Держи, – наконец-то, заговорил. С облегчением выдохнула. – Здесь футболка, штаны и толстовка. Душ здесь, – приоткрыл он серую дверь. – Твои вещи в грязи. Оставь их в корзине, я позже загружу их со своими.

– Спасибо, – пролепетала одними губами.

Безмолвно кивнув, Никита снова скрылся в комнате, из которой вынес вещи для меня.

Сняла ботинки, рюкзак оставила на полу у двери. Мокрую тяжелую куртку стянула с плеч и расправила на вешалке. Прихватив оставленные для меня вещи, вошла в ванную комнату и закрылась изнутри.

Шарахнулась от собственного отражения. Грязное лицо с заплаканными красными глазами могло кого угодно довести до сердечного приступа. Скинула всю одежду в корзину, как сказал Никита, и встала под потоки горячей воды на грани обварить кожу. На уровне глаз были шампуни и гели, но я не стала их трогать. Достаточно того, что грязь и так утекла в слив. На одной из открытых полок рядом с зеркалом нашла полотенце, обтерлась им и снова уставилась в отражении. На меня снова смотрели красные заплаканные глаза, но в этот раз они, хотя бы были на чистом лице. Волосы уже не напоминали старую, потрепанную жизнью тряпку.

Обтерла лицо, собрала скопившуюся на кончиках волос влагу, оставила полотенце на змеевике и оперлась ладонями о край раковины.

Нужно взять себя в руки. Я никогда не была и не хочу иметь ничего общего с той истеричкой, которая совершенно несправедливо выплеснула Никите в лицо лавину грязи, к которой он не причастен.

Нужно поговорить. Мы – взрослые. Мы должны уметь справляться со всем этим с помощью диалога, в которой ни один из собеседников не переходит на крик.

Решено.

Надела вещи, что мне дал Никита. Серые спортивки, которые держались на мне только благодаря шнурку, белая футболка и голубая толстовка, в которой я утонула почти по колено.

Вышла из ванной комнаты. Босыми ногами нерешительно пошла в сторону тихого перезвона столовых приборов.

Кухня, совмещенная с гостиной. Аскетично. Минимум мебели, минимум наполненности безделушками.

В кухне щелкнул вскипевший чайник.

Никита повернулся ко мне, мазнул всё ещё хмурым взглядом от головы до ног и ровным голосом произнес.

– Чайник вскипел. Чайные пакетики и сахар в верхнем ящике. Лимон в холодильнике. Переночуешь в моей комнате, – кивком головы указал на серую дверь за моей спиной. – Я останусь в гостиной.

На этом всё. Раскидав все по полочкам, он обошел меня стороной и закрылся в ванной комнате. Зашумела вода.

Оставшись стоять на месте, осмотрелась вокруг. Видимо, разговора у нас сегодня не состоится.

Может, оно и к лучшему – утро вечера мудренее.

А сейчас, всё ещё находясь на некотором взводе и пике эмоций, мы снова можем наболтать друг другу лишнего.

Не стала пить чай. Просто вернулась в прихожую, взяла свой рюкзак и скрылась в комнате, которую для меня отвел Никита.

Свет не включила, так как попросту не знала, где здесь выключатели.