Идиллія Благо Лотоса [Идиллия Белого Лотоса]

Весь охваченный юношескимъ увлеченіемъ, я мечтательно смотрлъ на блый цвтокъ, который со своимъ нжнымъ, золотомъ опыленнымъ сердцемъ представлялся мн настоящей эмблемой чистой романической любви. И вотъ, въ то время, какъ я глядлъ на него, мн стало казаться, что форма его мняется, что онъ распускается, тянется ко мн… И вдругъ, передо мной явилась красавица со свтлой, нжной кожей и волосами, подобными золотой пыли. Я видлъ, какъ она пила струю нжно-поющей воды, какъ она наклонялась, поднося къ устамъ своимъ освжающія капли. Пораженный, я, не спуская съ нея глазъ, хотлъ было направиться къ ней, но не уснлъ даже приступить къ осуществленію своего намренія: я лишился внезапно сознанія. Вроятно, со мной сдлался обморокъ, потому что первое, что я припоминаю посл того, это — ощущеніе холодной воды на лиц, затмъ, черезъ нкоторое время, открываю глаза и вижу, что я самъ лежу на трав, а надо мной склонилось загадочное лицо садовника въ черной одежд.

— Или сегодня слишкомъ жарко для тебя? — спросилъ онъ, хмуря брови въ тревог: — Смотришь такимъ здоровымъ парнемъ, а падаешь въ обморокъ отъ жары, да еще въ такомъ прохладномъ мст.

— Гд она? сказалъ я вмсто всякаго отвта, длая попытку приподняться на локт, чтобы взглянуть на гряду съ лотосами.

— Что? — воскликнулъ садовникъ, сразу весь преображаясь. Я никогда не подумалъ-бы, что на такомъ некрасивомъ лиц, могло-бы появиться выраженіе такой глубокой нжности. — Разв ты ее видлъ? Но нтъ, это слишкомъ поспшное предположеніе. Что ты видлъ, мальчикъ? Говори смло!

Кроткое выраженіе его лица помогло мн опомниться и собраться съ мыслями. Не спуская глазъ съ гряды лотосовъ и все еще надясь, что красавица снова склонится надъ водой, чтобы утолить свою жажду, я сталъ описывать только что виднное мной. По мр того, какъ я говорилъ, мой странный наставникъ все больше и больше мнялся въ лиц; а я съ увлеченіемъ мальчика, никогда никого кром представительницъ своей собственной темнокожей расы не видавшаго, съ жаромъ описывалъ ему красавицу. Когда я замолчалъ, онъ упалъ на колни рядомъ со мной.

— Ты видлъ ее! — произнесъ онъ глубоко взволнованнымъ голосомъ. — Привтъ теб! Ты призванъ стать учителемъ среди насъ, опорой для народа: ты — духовидецъ!

Сначала, я только глядлъ на него и молчалъ, такъ меня ошеломили его слова; но вскор меня охватилъ ужасъ: мн представилось, что онъ сошелъ съ ума, и я оглянулся кругомъ, соображая, нельзя-ли какъ-нибудь убжать отъ него и вернуться въ храмъ. Но я еще обдумывалъ, рискнуть убжать или нтъ, когда онъ обратился ко мн со своей кроткой улыбкой, совершенно скрывавшей все безобразіе его рзко-очерченнаго лица и проговорилъ: „Пойдемъ!“

Я всталъ и послдовалъ за нимъ. Мы пошли садомъ, въ немъ было такъ много привлекательнаго для меня, что я невольно замедлялъ шаги, идя за Себуа. Ахъ, что это были за яркіе цвты! Какое тутъ было богатство пурпуровыхъ и темно-малиновыхъ тоновъ! Какъ трудно было не останавливаться передъ каждымъ прекрасно-ликимъ цвткомъ, чтобы упиться его нжнымъ ароматомъ! А все-же, посл моего недавняго преклоненія передъ красотой лотоса, мн казалось, что вс остальные цвты — только блдныя отраженія этого недосягаемаго идеала совершенства и изящества.

Мы направились къ виднвшимся издали вратамъ храма; только то были другія, а не т, черезъ которыя я попалъ въ садъ. При нашемъ приближеніи, изъ нихъ вышло двое жрецовъ, одтыхъ въ такія же блыя одежды изъ чистаго льна, какія я видлъ на златобородомъ Агмахд. Оба были темнокожіе съ черными глазами и такими-же волосами; оба — какъ и онъ — отличались величавой осанкой и ровной, твердой походкой, которая длали ихъ похожими на какія-то непоколебимыя, глубоко-сидящія въ земл деревья; только, — на мой взглядъ, — имъ не доставало чего-то, чмъ Агмахдъ обладалъ въ совершенств, а именно: высшей степени спокойствія и увренности въ себ. Я скоро замтилъ, что они были моложе его, и въ этомъ-то, можетъ быть, и заключалась вся разница между ними. Мой темнолицый наставникъ отвелъ ихъ въ сторону и заговорилъ о чемъ-то съ большимъ воодушевленіемъ, хотя, вмст съ тмъ, и очень почтительно; жрецы слушали его съ выраженіемъ живйшаго интереса на смуглыхъ лицахъ и отъ времени до времени вскидывали на меня глазами; пока длилась ихъ бесда, я стоялъ въ пріятной тни глубокаго свода, сдланнаго надъ дверями.

Выслушавъ человка въ черной одежд, жрецы направились въ мою сторону, а онъ повернулся и зашагалъ прямо по трав, возвращаясь, повидимому, къ той тропинк, по которой мы пришли сюда.