Идиллія Благо Лотоса [Идиллия Белого Лотоса]

Не понимая, что все это значило, я было снова заволновался; однако, ванна и да настолько благотворно подйствовали на меня, что когда старшіе жрецы, безъ дальнйшихъ церемоній, отослали меня съ тми двумя, къ которымъ я усплъ уже привыкнуть, я пріободрился и легкими шагами послдовалъ за ними. Они привели меня въ небольшую комнату, въ которой ничего не было, кром длинного, низкого ложа, покрытого полотняной простыней. Но я былъ радъ этому; я чувствовалъ, что глазамъ моимъ и мозгу необходимъ отдыхъ. Чего-чего я не пережилъ съ того момента, когда утромъ вступилъ въ храмъ! Сколько времени, казалось мн, прошло съ тхъ поръ, какъ я у вратъ его выпустилъ руку матери изъ своихъ!

— Отдыхай съ миромъ! — сказалъ одинъ изъ жрецовъ: — Высыпайся, потому что тебя разбудятъ съ наступленіемъ первыхъ прохладныхъ часовъ ночи.

И я остался одинъ.

Глава III.

Я прилегъ на это, оказавшееся довольно мягкимъ, ложе, съ удовольствіемъ расправилъ усталые члены; вскор, несмотря на странную обстановку, окружавшую меня, я погрузился въ глубокій сонъ. Здоровье и молодость съ ея доврчивостью помогли мн забыть новизну моего положенія, и я весь отдался временной роскоши полнаго отдыха. А давно-ли, войдя въ келью и разсматривая это ложе, я съ недоумніемъ спрашивал себя, куда двалось то душевное спокойствіе, которымъ я наслаждался въ то время, когда былъ простымъ, невжественнымъ мальчишкою, а не послушникомъ великаго храма.

Было совершенно темно, когда я проснулся, и однако я сразу и ясно почувствовалъ присутствіе въ комнат посторонняго человка; я привскочилъ и прислъ на кровати. Внезапное пробужденіе выбило изъ моей памяти воспоминаніе о недавнихъ событіяхъ; мн представилось, что я — дома, и что то — мать сидитъ у моего изголовья и молча охраняетъ мой сонъ.

„Мама!“ закричалъ я: „что случилось? Зачмъ ты — здсь? Или ты — больна? Ужъ не разбжались-ли овцы?“

Отвта не послдовало. Между тмъ я пришелъ въ себя и сообразилъ, несмотря на окружавшій меня полный мракъ, что я — не дома, а въ какомъ-то незнакомомъ мн мст, что никого не знаю, кто-бы могъ стоять тутъ въ комнат и молча подстерегать меня; и сердце мое сильно забилось. Мн кажется, что въ общемъ я былъ мужественнымъ парнемъ, не подававшимся бабьимъ страхамъ, но вдругъ я упалъ навзничь на свое ложе и громко зарыдалъ.

„Принесите огня: онъ проснулся“, произнесъ чей-то спокойный голосъ. Послышались какіе-то звуки; до моихъ ноздрей донесся острый — пряный запахъ. Вслдъ за этимъ въ дверяхъ показалось двое молодыхъ послушниковъ съ серебрянными свтильниками въ рукахъ, и комната разомъ освтилась яркимъ свтомъ, при которомъ я увидлъ, что она была полна высшихъ жрецовъ, неподвижно стоявшихъ въ своихъ блыхъ одеждахъ. Я былъ такъ ошеломленъ этимъ зрлищемъ, что пересталъ плакать и забылъ тоску по дом. Не удивительно, что я изнемогалъ подъ тягостнымъ ощущеніемъ присутствія какого-то посторонняго лица въ комнат: меня окружала толпа людей, неподвижныхъ и безмолвныхъ, глаза которыхъ были опущены долу, а руки скрещены на груди. Я крпко прижался къ своей кровати, закрывъ лицо руками; толпа, огни, все производило на меня тяжелое впечатлніе, и, когда прошло первое чувство удивленія, я готовъ былъ снова залиться слезами, но на этотъ разъ уже отъ того, что мысли мои смшались, и я ничего не могъ понять. Благоуханіе становилось сильне и сильне, комната наполнялась дымомъ отъ горящихъ куреній, открывъ глаза я увидлъ двухъ молодыхъ жрецовъ, стоявшихъ по об стороны ложа и державшихъ вазы съ дымящимся иміамомъ. Комната, какъ я ужъ сказалъ, была полна жрецовъ; но вокругъ меня они сплотились тснымъ кольцомъ. Я съ благоговніемъ сталъ разглядывать лица ближайшихъ ко мн, среди которыхъ находились Агмахдъ и Каменбака. Вс эти люди отличались той странной неподвижностью лица и осанки, которая такъ сильно дйствовала на меня. Я обвелъ глазами всхъ присутствовавшихъ и, снова, дрожа всмъ тломъ, закрылъ лицо руками. Я испытывалъ такое чувство неволи, точно былъ окруженъ непроницаемой стной; и въ самомъ дл эти, стоявшіе вокругъ меня, жрецы образовали такую тюрьму, изъ которой мн трудне было вырваться, чмъ изъ каменныхъ стнъ. Наконецъ, Агмахдъ прервалъ молчаніе словами: „Вставай, дитя, и иди съ нами“.