Идиот

– Нет, его никто не понимает, – ответила она. И они принялись обсуждать, как ночью перед экзаменом взорвут у Дэниела в общаге дымовую шашку.

* * *

Я посетила первое занятие математического курса – единственного в списке, который не был обязателен для медиков и не требовал специальных знаний. Он назывался «Множества, группы и топология»: «введение в строгую математику, ее аксиомы и теоремы через такие дисциплины, как теория множеств, группы симметрии и низкоразмерная топология». Стулья стояли не рядами, а как попало. Я узнала Айру, соседа Ральфа, и села рядом. Всё новые и новые люди входили в класс и садились на пол. Сделалось очень жарко. Появился бородатый человек. Он изучил класс меланхоличным взглядом.

– Я – Паль Тамаш, – сказал он. – Это мое венгерское имя. Поэтому у меня акцент. По-английски меня зовут Тамаш Паль. Мой ассистент сейчас принесет программу.

И почему я не удивилась, что ассистентом оказался Иван. Он меня тоже заметил, я это поняла, но мы не улыбнулись и не помахали друг другу. Он стал раздавать еще теплую после копира программу, текст которой содержал неожиданные диакритические знаки. Оказалось, что Тамаш Паль – не Tamas Pal, а Tamás Pál, а Иван – не Ivan, а Iván. Первая лекция называлась «Непрерывность, связность и компактность». Когда мои мысли вернулись к лекции, Тамаш Паль говорил о невозможности разделить угол на три равные части.

– Это может показаться парадоксальным, – сказал он.

Я не могла представить, как такое может быть, чтобы угол не делился на три равные части. Если предмет существует, разве нельзя его разрезать натрое? Профессор принялся выводить на доске диаграммы и уравнения. Я списывала их в блокнот. Иван сидел на полу, прислонившись к стенке. На его джинсах под коленом была рваная щель. Она впечатлила меня куда сильнее, чем доказательство про углы.

* * *

На второе занятие «Множеств, групп и топологии» я поначалу решила не ходить. Вместо этого отправилась в научную библиотеку и взяла журнал со статьей о лингвистическом прайминге. Из нее выходило, что если ты только что видел картинку слона, то быстрее распознаешь слово «жираф». Картинка кошки поможет тебе распознать «мышку», а картинка ложки – «мошку». Разве все эти кошки с ложками не служат доказательством того, что люди мыслят по-разному на разных языках? По мере чтения я и сама начала утрачивать способность распознавать элементарные слова. А непонимание, к чему бы мне себя пристроить, возрастало. Это непонимание было физически тягостно – как бессонница.

Я сдалась и побрела на математику.

Профессор объяснял теорию множеств.

– Давайте рассмотрим множество людей в этом классе, – говорил он. – В нем около сорока членов. А теперь внутри этого множества выберем подмножество. Пусть это будут люди, знакомые друг с другом. Большинство из нас друг с другом незнакомы, но не все. Я, например, знаком с Иваном. – Он как-то по-особому произнес это слово, делая ударение на первый слог.

– Не знаю, сколько еще членов принадлежит к подмножеству тех, кто знаком с другими, но могу предположить, что порядка десяти-пятнадцати человек. Поэтому я проведу некоторые связи. – Он нарисовал на доске группу точек и некоторые из них соединил, как созвездия. Принадлежим ли мы с Иваном к тем, что связаны, – к подмножеству знакомых друг с другом людей?

* * *

Вечером Светлана учила меня играть в сквош. На сквош-корте мне раньше бывать не доводилось. Внутри слепящее-белого куба всё звучало странно, словно издалека или из телефона, – скрип наших кроссовок, голос Светланы. Синий резиновый мячик был очень маленьким, ужасно шустрым и бешеным. Подумать только – для некоторых людей этот мир слишком детерминирован!

Возвращаясь, я вспомнила, что в девять часов Иван ведет занятие математического курса. Над спортзалом висела гигантская луна. Не пойду я, скорее всего, на это занятие. Я вернулась домой, приняла душ, оделась. Часы показывали ровно без десяти девять.

Я отправилась в Научный центр. Номер комнаты был пятьсот какой-то, я не могла ее найти. В лифте пятый этаж отсутствовал – не было кнопок с четвертой по шестую. Я всё равно вошла в лифт и прокатилась до одиннадцатого этажа и назад, словно пятый этаж мог внезапно появиться. На первом этаже двери центра открылись, и в здание вошел Айра.

– Тут нет пятого этажа, – сказала я.

– Привет, – откликнулся он и шагнул в лифт. – Тебе наверх?

– В том-то и дело, – ответила я.

Айра нажал на третий этаж. Оказалось, после лифта нужно пройти по металлической галерее через внутренний двор. Над двором на цепях висел плоский поддон с большим неухоженным садом. Это походило на Вавилон тех времен, когда все говорили на одном языке. Галерея вела к лестнице на другой стороне двора, а та – на пятый этаж.