«Иду на красный свет!»

«В нашем народе существуют определенные круги, которые желали бы, чтобы народ проявил прежде всего тот общеизвестный «голубиный характер»{309}, который все стерпит. Более чем бесспорно, что этот народ получит хорошие и самые непосредственные и злободневные поводы, чтобы показать пустоту того качества, которое ему приписывают, и что он проявит совершенно новые, неожиданные для отечественных и иностранных господ черты нового характера, если угодно — чтобы таким путем положить конец всем легендам о национальном характере».

Уркс не ошибся. И даже тогда, когда мюнхенский сговор отдал чехословацкое государство Гитлеру, народ, которому принадлежали все симпатии Уркса, его не обманул. Народ — рабочие, трудящиеся, — руководимый коммунистической партией, не смирился с оккупацией. Во главе борьбы народа стали коммунисты, и Эдуард Уркс в этой трудной битве не стоял в стороне. Он встал на передний край, что было в его характере.

Когда я размышляю в этих строках над жизнью Уркса, над его произведениями и его революционной деятельностью, когда отдаю дань его участию в пятидесятилетней истории газеты «Руде право» и нашей партии, мне приходят на память некоторые обстоятельства, подтверждающие, что наша коммунистическая партия со дня своего основания была чем-то большим, нежели одной из политических партий, порождаемых тогдашней буржуазной общественной формацией. И что именно ей с ее новым, отличным от других характером, с ее марксистско-ленинским пониманием политики было предопределено сыграть решающую роль в современной истории наших народов, и особенно в конечном плодотворном решении отношений между чешским и словацким народами на основе равноправия, о чем свидетельствует современность. Как это могло произойти?

Общеизвестно, что чешские земли в период предмюнхенской республики поставляли в Словакию прежде всего жандармов и судебных исполнителей. Но поставляли они и учителей и школьных работников, большинство из них поняло боль словаков и полюбило словацкий народ. Но Словакия была также высшей политической школой для виднейших руководящих работников нашей партии. В Словакии политически формировался Клемент Готвальд и многие другие чешские коммунисты, примкнувшие к борьбе словацкого народа. Вместе со всеми передовыми людьми страны они закладывали марксистско-ленинские основы национальной политики нашей партии, которой были чужды всякие предрассудки и националистические настроения буржуазных партий. Такое же лишенное предубеждений отношение к чешскому народу было и у словацких товарищей. Вспоминаю, например, что означал для чешской политической и культурной жизни пражский публицистический и журналистский период Лацо Новомеского. А Эдуард Уркс? Его политическое кредо, коммунистические убеждения, его характер в значительной степени сформировала Словакия. В ее революционные страницы, равно как и в наши чешские, имя Эдуарда Уркса вписано яркими буквами.

1970 г.

Перевод И. С. Граковой.

Карел Чапек

Двумя следующими одна за другой годовщинами вспоминаем мы в эти дни имя писателя Карела Чапека. На рождество, 25 декабря, исполнился уже тридцать один год, как он умер в душной атмосфере буржуазной республики, осыпаемый оскорблениями, поливаемый грязью со стороны фашизированного мещанства. А в пятницу 9 января исполнилось восемьдесят лет со дня его рождения. Будь он жив, он был бы сегодня чуть ли не единственным из старейших наших писателей. Однако он не дожил даже до пятидесяти. Другие литераторы родились под счастливой звездой. Толстой, Анатоль Франс, Ромен Роллан, Д. Б. Шоу, Г. Д. Уэллс и многие другие гиганты национальной словесности дожили до глубокой старости. У нас же самые лучшие уходили в основном преждевременно. Не только Маха, Главачек{310}, Волькер, ушедшие в молодом, почти юношеском возрасте, но и Немцова, Гавличек, Неруда, Гашек, Чапек, Ванчура, Гора, Незвал, Галас умирают в самом расцвете, посредине пути, тоже, собственно, молодыми, так что их творчество, хотя они были еще полны сил, преждевременно вдруг обрывается, нанося ущерб нашей литературе. И не только нашей.