Иду на задержание!

— Ничего я не говорил! — спохватился Рудковский. — Давай вези куда надо, нечего душу мотать.

Не знали о беглеце и мужики. Тот уже был у Рудковского, когда они пришли к нему с самогонкой, и ни с кем не разговаривал, пил молча.

— Пётрой его Генка называл, — припомнил один из мужиков и опасливо глянул в сторону, где ссутулившись сидел на дрожках Рудковский. — Уж так он вокруг него чечетку бил, только что в маковку не целовал!

Коваленко позвал Бабаева.

— Ты вот что, Алексей: поезжай с Рудькой и краденым барахлом в горотдел, а я тут схожу по двум-трем адресам. Вернусь через часок.

Однако ни через час, ни через два Коваленко в горотдел не пришел…

*

Пингвин, Мырка и Грузин пришли на лесной склад точно в назначенное Фартовым время. Он уже ждал их, злой, нетерпеливый с жестокого похмелья.

— Вы где же, фраера, ползаете? Я уж подумал и не придете. Топор взяли?

— Вот! — Грузин суетливо отвернул полу плаща.

На веревочке под мышкой висел аккуратный плотницкий топор.

— Ну, двигаем! Колупнем базу, тогда врежем. Я на четверть первача с Сычихой договорился. Самогон, он в тыщу раз лучше казенки. В казенку известку кладут, а она кишки разъедает. Ну, а может, кому шанпань больше по вкусу? Это в другой раз. С ног валит, собака! Ох, и попил я его. Падла буду, не вру. Фронтовой друг мой Гошка Арбейзян эту шанпань сам до войны гнал. Убили его, когда мы с ним в разведке были. Уж я за него покрошил гадов! Самого, правда, в руку разило.

Они шли по обочине дороги друг за другом, и Фартовый, шагающий впереди, чувствовал, как жадно ловят его слова идущие за ним ребята. Салажня! Пингвину и Мырке по пятнадцать, Грузин на год старше! Таких только и прибирать к рукам.

Через несколько минут должна была быть торговая база и Фартовый построжал.

— Значит, действуем, как договаривались. Вы лезете на чердак, прорубаете потолок, я на стреме.

В тусклом освещении лампочек показалось широкое приземистое здание торговой базы. По территории с двустволкой за плечом медленно, и явно не настроенный спать, вышагивал сторож, рядом семенила короткими лапами собака.

— Ты что же это, сучонок? — зашипел Фартовый на Пингвина. — Баки вколачивать задумал? Ты ж говорил, что сегодня старика не будет, в гости уйдет. А? Ну, а если я сейчас твоего паршивого дедуню хлопну по темечку? Как тогда, обрадуешься? — Он подкинул на ладони пистолет.

Пингвин оторопело глядел на Фартового.

— Но ведь он в гости собирался, я точно узнал, вместе с бабой Маней. Может, кто-нибудь отговорил, я не знаю.

Фартовый длинно выругался.

— Вот и сделай с такими сопляками дело! «Баба Маня, баба Маня»! — передразнил он. — Нет, не взял бы я тебя, Пингвин, в разведку. Парню пятнадцать лет, а серьезности никакой. Пустяковое задание не выполнил. За это наказывать надо!

Фартовый вприщур жестко поглядел на Мырку и Грузина. Те отвели глаза.

— Ну, ладно, на этот раз выношу амнистию. А теперь айда на Казанку, тут недалеко. Там у знакомой старушки тридцать тысяч в чулке. Я уже присматривался к ее хибаре. Погляжу, на что вы способны. Пингвину — главную роль. Топор-то не потерял? Без мокрухи бы, конечно, лучше, но уж как получится…

Они уже подходили к намеченному домику на краю улицы, когда откуда-то сбоку выскочил на дорогу человек.

— Здравствуйте, ребята! Не найдется закурить?

У Фартового похолодело в груди. «Мильтон! Тот самый, который брал Рудковского, его голос. Не иначе, выследил. Так вот почему пингвиновский дедок в гости не ушел! Ну, гад!»

Он потянул за рукав Мырку, сунул пистолет:

— На, подержи…

И деланно хохотнув, ответил Коваленке:

— А мы хотели у тебя, товарищ милиционер, попросить гарочку, то есть папиросочку.

И многозначительно спросил у насторожившихся Пингвина, Мырки и Грузина: — Ну как, дадим товарищу милиционеру прикурить?

Коваленко, будто не уловив иронии и тайной угрозы в словах Фартового, сожалеюще сказал:

— Ну, нет, так нет. Страсть курить захотелось, а махорка кончилась. А ты откуда знаешь, что я работник милиции?

— Да уж знаю…

— Ну, коль знаешь, тогда не надо и знакомиться. Давай-ка отпустим ребят по домам, а сами побеседуем.

Парни подвинулись к Коваленко.

— Это почему же «отпустим»? Да кто ты такой, чтоб распоряжаться? Чо тебе, комендантский час?

Коваленко, усмехнувшись, повернулся к Фартовому:

— Ишь как они за тебя. Поди, героем войны представился, а сам опасаешься наедине говорить.

— Ладно, подожди, хлопцы. — Фартовый встал на обочине дороги, к нему подошел Коваленко. — Ну, чего надо?

— Оружие есть?

— Нету.

Коваленко привычными движениями обхлопал Фартового.

— Ладно, нету. Куда пацанов ведешь?

— С чего взял? Они сами по себе. Гуляем, беседуем, выпить мечтаем.

— Догадываюсь, о чем ты мечтаешь. Не выйдет, парень, со мной пойдешь.

— Да что ж это такое? — возвысил голос Фартовый, и к ним стали приближаться Мырка с Грузином. — Какой-то легавый не дает фронтовику, который кровь проливал, по улице пройти, свежим воздухом подышать.