Иду на задержание!

— Что случилось? — постарался перекричать галдеж Мальков. — Говорите только вы! — Он кивнул головой широкоплечему мужчине в рабочей телогрейке.

— Да мы ж и говорим! — также изо всех сил закричал тот. — Бандиты! Вот он, — говоривший показал на мужчину, нервно курившего папиросу, — специально подставил бок своей тачки нашей машине, крикнул, что везет грабителей, а они стрельнули в нашего товарища, руку перешибли. Во-о-он рвут… У-у, гады!..

Мальков увидел, как в полукилометре от дороги по черному, выметенному ветрами полю бегут два человека.

Неужели они? Сразу стало жарко. Он и капитан Супрыкин одновременно прыгнули на промороженную пахоту. Обернувшись на бегу, Мальков крикнул рабочим:

— Раненого в город! И в горотдел позвоните!

Два капитана бежали плечо к плечу, легко перескакивая большие пласты земли, вывороченные трактором. Мальков чувствовал, как сокращается расстояние между ними и беглецами, но фигурки все еще казались такими же недосягаемыми, как и в начале преследования. Но вот они стали чуточку крупнее. И тут Мальков почувствовал, что дышать стало труднее. И сапоги заметно потяжелели, и длинные полы шинели почему-то путаются в ногах. Он глянул на Супрыкина: лицо красное, дыхание частое и трудное. «Слишком здорово взяли, — подумал капитан. — Так и на километр нас не хватит».

— Ты жилы-то не рви! — крикнул он, дав Супрыкину поравняться. — За мной все равно не угонишься. Я старый бегун…

Супрыкин молча кивнул головой. Еще несколько минут Мальков слышал за спиной свистящее дыхание и тяжелый замедленный бег, потом все стихло.

Нет, не все. Гулко стучало собственное сердце, шумнее стало дыхание. Сколько он пробежал? Два, три, четыре километра? Но фигуры приблизились. Правда, если крикнуть — не услышат. А выстрелить? Так он и знал. После выстрела, те еще шибче припустили.

«Ну, нет же, не уйдете! — Мальков отшвырнул фуражку — горячий пот заливал глаза. — Чертов тракторист! Разве можно так пахать! Наворочал, как на стройке!» — Капитан старался разозлить себя, зная, что злость прибавит сил, но злости не было, ни к преступникам, ни к лихому землепашцу, была лишь одна усталость. Каждая клеточка, каждый нерв взывали: «Остановись! Хватит! Пощади!»

Наконец, он догадался сбросить шинель. Стало легче. Беглецы тоже что-то кинули. Или обронили? Платок! Женский головной платок! Что за чертовщина? Мальков вгляделся в прыгающие спины. «Точно, баба! И как он раньше не разглядел? Вот так «бандюга»! Но рядом с ней, видимо, матерый зверь…

Как будто в подтверждение этого впереди хлестнул выстрел. «Ох и напугал! — вдруг повеселел Мальков. — Даже дробь не долетела. А стреляет потому, что выдохся… Впрочем, как и я, — горько усмехнулся он, остервенело стаскивая сапог, заупрямившийся на потной ноге. — Сюда бы товарища Болотникова или Владимира Куца…» Он снова вскочил на ноги, на бегу стреляя вверх, хриплым голосом выкрикивая:

— Стой, стой!

В ответ бухали выстрелы.

Теперь расстояние сократилось настолько, что и капитан и долговязый беглец могли вести прицельный огонь.

Капитан лихорадочно думал, может ли он позволить себе стрелять в людей. «Нет. Женщина — кто она? Вероятней всего жертва, которую грабитель не хочет по каким-то причинам бросить, и тащит с собой».

Долговязый рывком сдернул с обессилевшей женщины пальто, отбросил его и, не выпуская ее руки из своей, другой свободной рукой опять выстрелил в своего преследователя.

Беглецы уже еле переставляли ноги, но и капитан больше бежать не мог. Все трое просто шли, спотыкаясь на каждом шагу.

Неожиданно пара резко сменила направление, «Ага, вот в чем дело! Впереди постройки, совхоз «Комсомолец». Конечно, не резон им к людям бежать…»

Мальков заметил у крайнего, стоящего на отшибе, дома запряженную в телегу лошадь. Задыхаясь, он приказал: «Распрягай!»

Подросток, собравшийся в дорогу, мигом отстегнул вожжи, сбросил седелку, рассупонил хомут, вырвал из гужей дугу.

— Помогите, братцы, вскарабкаться, — виновато улыбнулся капитан двум подоспевшим мужчинам. — Совсем растерял силенки. Хомут оставьте, быстрей надо…

Лошадь взяла с места крупной рысью, и капитан еле удержался на теплом скользком хребте. Теперь с верху черная рябь поля заметно раздалась в границах. Справа хорошо были видны ковыляющие беглецы, слева — приближался Супрыкин. Капитан помахал ему рукой.

Когда он нагнал беглецов, те уже успели выбраться на проселочную дорогу, аккуратно простроченную телеграфными столбами. Капитан, не сомневаясь, что на этот раз его слова возымеют действие, приказал долговязому:

— Стой! Брось ружье!

От громкого выстрела обреза лошадь рванула в сторону, но Мальков, уцепившись за хомут, каким-то чудом остался в «седле». Сомнений не оставалось: бандит не думает сдаваться. Капитана охватила злость:

— Стой, негодяй! Больше вверх не стреляю!