Идущая

Под молоко и хлеб чтение исторических документов пошло без энтузиазма, но споро. Книги, судя по всему, составляли единственную статью расходов Вкадлеха. Чем этот ворчливый пенсионер кормился, Реана и вовсе не представляла. Может быть, сам переписывал те же книги? Библиотека у него была неплохая. Большую часть её составляли списки с хроник и летописей — выдержки из "Хроник" Даз-нок-Раада, арнской летописи, "Анналов" Кунена, летописи Эрлони… Больше всего Реане понравился этакий компилятивный труд самого, видимо, Вкадлеха: прослеживалась общая линия исторического процесса. События последних лет автор фиксировал самостоятельно и методом реферата по летописям соседних городов. Кажется, труд был нацелен на то, чтобы доказать три тезиса: 1) мир изменяется; 2) противиться регрессу невозможно из-за того, что непокорство и ереси глубоко укоренились в умах; 3) грядёт конец времён. Очень оптимистическая книжка. Но понравилась она Реане по другой причине. Вкадлех доказывал приближение конца света именно переменами, да ещё ростом "духа непокорства". То есть, не пропускал никаких новшеств и не замалчивал восстания и крестьянские войны, не преуменьшая, к тому же, их масштаб и не искажая причины и последствия. Другими словами, в своем стремлении подобрать убедительные доказательства, он брал подлинные факты. По той простой причине, что они его построений не разрушали. А вот отношение у читательницы вызывали прямо противоположное желаемому. Потому что кощунственная мысль о путешествиях за Океан, за Восточные чащобы или к югу не вызывала у неё ужаса и отвращения, а "нечисти угодный" наборный печатный станок она и в своём мире полагала величайшим достижением человечества докомпьютерной эпохи.

Эта книжка Реане попалась на глаза не в первую очередь. Вначале, бегло проглядев списки с летописей, девушка уверилась, что за прошедшие триста лет в мире мало что изменилось, верно говорил Шегдар в их первую встречу. Летописцы детально обрисовали пару десятков войн, смену нескольких дюжин правителей, тщательно обмусолили один дворцовый переворот в Илире со сменой правящей династии… Заинтересовал Реану только распад королевства Арнакии на полтора десятка отдельных странок с последующим объединением их в единое государство с выборным правительством. Да определенно буржуазная бархатная революция в Занге. Вкадлех акценты ставил иначе, описывая не доблесть сражающихся, например, а методы ведения войны — там, где он вообще останавливался на описании войн. Судя по работе Вкадлеха, большая часть "противных Вечным" открытий, изобретений и ересей относились к концу двадцать пятого века. В этом же времени Реане попались знакомые имена: 2485 — рождение принца кадарского Шегдара нок Эдол, и 2488 — рождение лаолийского принца Раира герцога Везариол, наследника ол Истаилле. Буквально за год до бархатной революции в Занге.

Потом откуда-то из недр темного дома выковылял Вкадлех, по-утреннему жизнерадостный, бормоча что-то о нынешней молодёжи. Представительница таковой угостила учёного завтраком, который она всё равно брала в расчёте на двоих, и объяснила, насколько её увлёк и восхитил великий труд великого историка. Вкадлех в благодарность рассказал, что он думает о её способностях к восприятию данного гениального труда, и замолчал, явно довольный.

Реана вернулась к чтению. В 2490 мелькнул Нанжин, Мастер Арна, куда она идёт (а зачем?..) Потом девушку почему-то заинтересовало, сколько лет назад имели место быть все эти замечательные события. Дальнейший анализ книги дал разве что дату коронации Шегдара, из которой следовало, что сейчас вряд ли меньше 2509 года, на чём анализ застопорился. Реана рассмеялась, взмахнув рукой и откинувшись на спинку стула.

— Почтенный Вкадлех! — сквозь смех проговорила она. — Почтенный Вкадлех, а который год на дворе?

— Смеёшься? — проворчал Вкадлех. — Ну-ну, смейся, пока молодая, вот до моих лет доживешь…

— Я серьёзно! — заверила Реана, не потрудившись, впрочем, привести выражение лица в соответствие с заявлением. — Какой сейчас год? Две тысячи… четыреста?.. нет, пятьсот, да?..

— Пятьсот. Пятьсот девятнадцатый, — сказал Вкадлех, покосившись на девчонку, теребящую правой рукой Олинду. Тиарсе Всеблагая, ты смеёшься над миром?! А как иначе объяснить, что Возродившаяся, "грядущая разрушить мир" — это такая вот девчонка? Обычная девчонка, как если бы от соседей забежала! Только и разницы, что меч, пусть он и стоит больше, чем домик со всем барахлом и хозяином в придачу! Как может "Гибель мира и Вечных" быть такой? И смеяться!

__________________________________________

— Оставь мысли о ней, мой принц. Это не та любовь, что зовется даром Изу. Она околдовала тебя.

— Глупости, Занота. Я бы почувствовал, если бы кто-то попытался. Откуда ты можешь знать?

— А как же иначе, мой принц? Она — ведьма, Возродившаяся, нищая бродяга. Будь она хотя бы красива, твою любовь возможно было бы каким-то образом объяснить. Но Возродившаяся отличается крайне неприятной внешностью!