Идзуми Сикибу. Собрание стихотворений. Дневник

«Хоть бы дождик пошел —
Вдруг тогда бы луна приютилась
В доме моем?
А то все в небесах далеких
Путь вершит, обходя стороною…»

«В этой женщине есть что-то трогательно-детское, она еще лучше, чем о ней говорят», — подумал принц, и сердце его дрогнуло. «Ах, моя милая!» — сказал он и еще на некоторое время задержался в ее покоях, когда же собрался наконец уходить, то сказал так:

43

«О, с какой неохотой
Устремляюсь вослед за луною
В облачную обитель[147]

.Выскользну тенью, а сердце
Разве может покинуть тебя?»

После того как принц уехал, женщина взглянула на его предыдущее послание и обнаружила там такую песню:

44

«Поведали мне —
Из-за меня ты тоскуешь,
Глядишь на луну.
И я поспешил убедиться,
Верны или нет эти слухи?»

«Ах, он все-таки необыкновенно хорош! — подумала она. — Как бы я хотела, чтобы он переменил свое мнение обо мне, похоже, он слышал лишь самое неблаговидное!»

Принц тоже полагал женщину особой весьма достойной и надеялся, что она поможет ему избавиться от томительной тоски, столь часто овладевавшей им в последнее время, однако же рядом с ним всегда находились люди, готовые оговорить ее. «Вроде бы к ней частенько наведывается Гэн-но сёсё[148]. И даже дни проводит в ее доме», — нашептывали ему одни. «Говорят, Дзибукё[149] тоже у нее бывает…» — вторили им другие. Очевидно, им удалось убедить принца в ее сердечном непостоянстве, во всяком случае довольно долго от него не было даже писем.

Как-то в наш дом зашел Кодонэри. Девочка-служанка и прежде не упускала случая перемолвиться с ним словечком-другим, вот и теперь, слово за слово, и девочка спрашивает: «Нет ли сегодня письмеца для госпожи?» «Нет, — ответствует Кодонэри. — Однажды, изволив пожаловать к вам, его высочество приметил у ворот чью-то карету и потерял охоту писать. Кажется, он узнал, что кто-то посещает вашу госпожу».

После того как Кодонэри удалился, девочка — «так, мол, и так» — сообщила, и я огорчилась чрезвычайно. «Пусть мне давно уже не приходилось прибегать к принцу, — думала я, — пусть я даже не полагала его своей опорой, во мне все же жила надежда, что пока он хоть иногда вспоминает обо мне, наша связь не порвется. Он же, будто и впрямь была за мной какая вина, усомнился во мне, поверив наветам…» Сетуя на злосчастную судьбу свою, я вздыхала: «Но тогда отчего…»[150], и вдруг принесли письмо от принца.

«Недавно какой-то необъяснимый недуг овладел мной, и мучился я чрезвычайно… — писал он. — Несколько раз заезжал к вам, но похоже не вовремя, во всяком случае, каждый раз принужден был возвращаться ни с чем, и столь явное пренебрежение…

45

Так уж и быть,
Пенять на сей раз не стану
Лодке рыбачьей
За то, что, отчалив от берега,
Исчезает в дали залива…»

Сконфуженная — принц явно слышал обо мне слишком много дурного — я не хотела отвечать, но подумав: «В последний раз», — написала так:

46

«У залива Рукав,
Смотрю, как стекает каплями соль,
И большего не дано.
Платье рыбачки поблекло,
А лодка давно уплыла».

Пока мы обменивались такими письмами, настала седьмая луна. На седьмой день[151] от многих пылких поклонников принесли послания, в которых говорилось о Ткачихе и Волопасе, но я и взглянуть на них не пожелала. Прежде принц никогда не пропускал такого случая, и я уже подумала было, что он в самом деле забыл обо мне, но тут как раз принесли письмо. Развернув его, я прочла:

47

«Думал ли я,
Что, превратившись в Ткачиху,
В ночь Танабата
На реку Небесную стану
С такой тоскою смотреть…»

Больше он не написал ни слова, но я была рада и этой песне — ведь несмотря ни на что он все-таки не упустил случая… И ответила так:

48

«Любуешься небом?
А я на него сегодня
И глядеть не хочу.
Лишь вздыхаю, ну разве не горько —
Встречать ночь Танабата одной…»

Прочитав это письмо, принц подумал, что все же не может совершенно выбросить женщину из своего сердца.

В последний день месяца от него принесли такое письмо:

«Я страдаю, в неизвестности пребывая… Неужели хотя бы иногда… Право, подобное пренебрежение…»

Женщина ответила:

49

«Крепок твой сон,
Ты не слышишь, а ветер осенний
Ночами, ночами
Призывно шумит, пригибая
К земле метелки мисканта».

И он не преминул откликнуться: