Идзуми Сикибу. Собрание стихотворений. Дневник

«Ты говоришь:
Спала, на луну не смотрела[186]

,Иней на платье —
Приснился тебе, ведь лег он
Лишь на крылья птицы большой!»

В тот же день к вечеру принц изволил приехать ко мне.

— Теперь так хороши алые клены в горах! — сказал он. — Не поехать ли нам взглянуть на них?

— О, с превеликой радостью, — ответила я, однако в назначенный день осталась дома, заявив, что мне предписано «удаление от скверны».

«Ах, как досадно! — написал принц. — Но лишь минуют неблагоприятные дни, непременно…»

В ту ночь дождь бушевал сильнее обыкновенного, он так стучал по листьям деревьев, как будто не желал оставить на ветках ни одного. Шум непогоды разбудил меня, и губы словно сами собой произнесли:

— «На ветру…»[187]

«Наверное, листья уже облетели, — сетовала я, до самого рассвета не смыкая глаз, — жаль, что не удалось увидеть их вчера». Наутро принесли письмо от принца:

99

«Дождик холодный
В мире издавна связан с луной
“Богооставленной”[188]

.Неужели тебе он кажется
И сегодня вполне обычным?

Печально, если вы не поймете…»

100

«То ль от дождя,
То ль еще от чего промокли
Мои рукава —
Не разобрать, ах, сегодня и я
Целый день все грущу да тоскую…» —

написала я в ответ и еще добавила:

«Да, кстати…

101

Алые листья,
Верно, все до единого сорваны
Полночным дождем.
Вот если б успела вчера
Ими налюбоваться…»

Прочитав мое письмо, принц ответил так:

102

«Увы, это так.
Отчего ж не хотела вчера
На горы взглянуть?
А сегодня утром тщетно
Раскаянию предаваться».

Сбоку же он приписал:

103

«Думаешь, бурей
Сорваны все до единого
Алые листья?
Но что если есть уцелевшие?
Не поехать ли нам проверить?..»

Вот что ответила на это я:

104

«Если вдруг алой
Станет и вечнозеленая
Гора Токива,
Что ж, тогда… Тогда непременно
Поспешу взглянуть на нее…

Похоже, вы упустили из виду…»

На днях, когда принц приехал ко мне, я отказалась с ним встретиться, сказав: «Есть тому преграды…», но он, как видно, не помнил…

105

«Плоскодонка,
Поскорее отчаливай.
Зловредный тростник,
Путь преграждавший прежде,
Больше тебе не помеха…» —

написала я. А принц — похоже, он и в самом деле успел забыть — ответил так:

106

«Коль охота пришла,
В горы следует ехать в карете,
Так принято в мире.
Разве сумеем на лодке
Мы причалить к вершинам?»

Тогда я написала:

107

«Раз алые листья
Нас дожидаться готовы,
Так для чего,
Воспламеняясь желаньем, к ним
Лодку страсти своей направлять?»

В тот день он опять приехал в сумерках, а так как мой дом находился в запретном направлении[189], тайно увез меня с собой.

На этот раз, пережидая неблагоприятные сорок пять дней, принц изволит пребывать в доме своего двоюродного брата Самми. Я говорила, что неприлично мне ехать в совершенно чужой дом, но принц настоял на своем. Распорядившись, чтобы карету вместе со мной ввели в каретник, где никто не мог меня увидеть, он ушел в дом, а я осталась в карете, дрожа от страха. После того как все отошли ко сну и дом затих, принц пришел ко мне, о многом говорил со мной, клялся в верности. Вокруг ходили ничего не подозревавшие сторожа. Рядом, как обычно, были только Укон-но дзё и Кодонэри. Постепенно приходя во все более умиленное состояние духа, принц изволил даже подосадовать о тех днях, когда не выказывал мне особого внимания — ну можно ли, право, быть таким своенравным! Когда рассвело, он отвез меня домой и поспешил обратно, дабы успеть вернуться прежде, чем проснутся его домашние. Утром от него принесли письмо:

108

«После того,
Как вместе ночь провели мы,
Стал будким мой сон.
Даже здесь в селении Ложе[190]
На ногах меня утро застало».

Я ответила так:

109

«С той самой ночи
Перестала думать о том,
Что ждет впереди.
И вот — этот ночлег в пути,
Безрассудный, невероятный…»