Идзуми Сикибу. Собрание стихотворений. Дневник

— Дошло до меня, что такие вот неблаговидные дела творятся в нашем доме, — сказала как-то принцу супруга, прерывающимся от рыданий голосом. — Отчего вы не соизволили предупредить меня? Я бы не стала вам мешать. Мне стыдно, что вы столь явно пренебрегаете мной, выставляя на посмеяние.

— Но разве ваше доброе имя может пострадать оттого лишь, что я взял кого-то к себе на службу? — отвечал принц. — Вы постоянно не в духе, Тюдзё и прочие дамы, подлаживаясь к вам, глядят на меня с неприязнью, мне это надоело, вот я и вызвал эту особу, чтобы она занималась моей прической. Вы тоже могли бы пользоваться ее услугами.

Услышав это, госпожа была возмущена, но предпочла промолчать.

Шло время, и я постепенно привыкла к своему новому положению. Даже дневные часы я проводила в покоях принца, причесывала его и выполняла прочие его поручения. Он ни на миг не отпускал меня. В покои же госпожи заходил все реже. И печаль ее была беспредельна.

Сменился год, и в первый день начальной луны придворные, все как один, собрались ехать во дворец Государя-монаха с новогодними поздравлениями. Принц выделялся среди прочих своей юной прелестью, воистину никто не мог с ним сравниться. Глядя на него, я в который раз почувствовала, сколь недостойна… Прислужницы госпожи тоже вышли посмотреть на отъезжающих, однако, тотчас переключив свое внимание на мою особу, проделали дырку в перегородке и толпились возле нее, отталкивая друг друга, словом, вели себя более чем неприлично. Вечером, после окончания церемонии, принц вернулся. Самые знатные вельможи провожали его до дома, тут же было решено устроить музицирование. Слушая прекрасную музыку, я невольно вспоминала то время, когда целыми днями томилась от тоски в своем бедном жилище.

Вот так и жила я в доме принца, а так как слуги часто позволяли себе говорить обо мне разные неприятные вещи, кое-что доходило и до его ушей, вызывая возмущение. «Нельзя допускать, чтобы госпожа так относилась к ней, это невыносимо», — думал он и все реже навещал супругу. Мне было чрезвычайно жаль ее, но что я могла поделать? — теперь я во всем подчинялась принцу.

Старшая сестра Госпожи Северных покоев[217], которая прислуживает принцу Весенних покоев[218] и имеет звание нёго, в последнее время изволит гостить в родном доме[219], и как-то от нее принесли письмо.

«Как поживаешь? Ужели правда то, о чем говорят в мире? — писала она. — Даже я чувствую себя оскорбленной. Будет лучше, если ты переедешь сюда[220], можно сделать это ночью»[221].

«Люди склонны судачить и не в таких обстоятельствах, а уж тут-то…» — подумала госпожа и совсем приуныла. Вот что она ответила сестре:

«Благодарю тебя за письмо. Этот мир редко бывает подвластен нашим желаниям, а уж теперь, когда я оказалась в столь унизительном положении… Думаю, мне и вправду лучше переехать на некоторое время в отчий дом, посмотрю на твоих милых деток, это поможет мне рассеяться. Пришли за мной карету. Я решилась и не стану больше ничего слушать…»

И госпожа стала готовиться к переезду. Велев дамам прибрать в покоях, дабы не было там ничего противного взору, она сказала:

— Я собираюсь некоторое время пожить в своем родном доме. Меня тяготит мое нынешнее положение, да и господин, верно, мучается угрызениями совести из-за того, что избегает меня.

Возмущению дам не было пределов.

— Вот уж не ожидали! — роптали они. — И без того по миру идут оскорбительные толки!

— Подумать только, что господин изволил лично перевезти сюда эту особу[222].

— Невозможно смотреть спокойно…

— Она живет вон в тех покоях. Говорят, господин даже в дневное время заходит туда по три, а то и по четыре раза.

— Вам следует проучить его, уехав на время. А то вы все молчите, и словечка против не скажете.

От этих разговоров госпоже сделалось еще тяжелее. «Будь что будет, — подумала она. — Не желаю больше его видеть».

Поскольку в своем письме госпожа просила сестру прислать за ней карету, то, когда однажды в доме появились ее братья с известием, что они от госпожи нёго, она сразу поняла: приехали за ней. Слух о том, что кормилица госпожи велела служанкам прибраться в покоях, дабы не было там ничего противного взору, дошел до Сэндзи, и, придя в чрезвычайное волнение, она поспешила к принцу:

— Говорят, госпожа решила переехать в отчий дом. Нехорошо, если об этом узнает принц Весенних покоев. Прошу вас, пойдите к госпоже и остановите ее.

Глядя на ее взволнованное лицо, я почувствовала себя неловко, да и госпожу было жаль, но будучи не вправе высказывать свое мнение, я только молча слушала. Мне очень хотелось уехать на то время, пока не прекратятся все эти тягостные разговоры, но поскольку мой отъезд тоже мог иметь неприятные последствия, я предпочла остаться и теперь вздыхаю целыми днями о своей злосчастной судьбе.

Когда принц пришел в Северные покои, госпожа встретила его как ни в чем не бывало[223].

— Правда ли, что вы собираетесь навестить госпожу нёго? — спросил принц. — Почему вы не предупредили меня, я бы подготовил карету.