Иегуда Галеви – об изгнании и о себе

Как бы то ни было, ни один из народов не сопротивлялся завоевателям так отчаянно и упорно, как иудеи. Может быть, война не кончилась бы разгромом, если бы среди восставших не было распрей и враждовавших друг с другом за власть сикариев. Они ненавидели друг друга даже больше, чем осадившего город врага; сожгли запасы хлеба в надежде, что жители города предпочтут войну, а не долгую осаду. Были и те, что считали: для достижения цели всё дозволено, даже убийство и грабёж не разделявших их взглядов единоверцев. Пренебрегали тем, ради чего иудеи сопротивлялись власти римлян – Законом, святостью Храма. Подобные средства не оправдывали, обесценивали цель. Впрочем, может быть, Иосиф Флавий, преувеличивая их злодеяния, оправдывался в своей непричастности к борьбе и готовности погибнуть.

Трудно восстановить события давних лет; подумалось о том, что, не будь в русской революции кровожадного Сталина и тех, кто исполнял его волю, уничтожая лучших людей, идея «равенства и братства» воплотилась бы в жизнь.

Поначалу я, подобно Иосифу Флавию – автору книги «Иудейская война», – руководствуясь естественным чувством любви к свободе, разделял стремление иудеев избавиться от засилья римлян. Затем, когда поражение стало очевидным, в ситуации выбора – или самоубийство со своими однополчанами, или исполнить заказ свыше – оставить в веках свидетельство той войны, я бы, наверное, тоже предпочёл второе. Иосиф бен Маттафия сдался в плен и в знак благодарности возвратившему ему свободу Веспасиану, по обычаю римских вольноотпущенников, взял себе имя военачальника завоевателей – Флавий. Ничем, кроме здравого смысла, он не руководствовался, призывая евреев к миру. Ведь в случае сдачи города уцелеет гражданское население и всё так же будут проводиться службы в Храме. Надежда перемежалась отчаяньем; презрение соотечественников и недоверие римлян обрекало на полное одиночество. Должно быть, единственным утешением служило сознание своей миссии – оставить поколениям описание судьбоносных для Иудеи событий. При этом роль наблюдателя сопровождалась неутихающей скорбью о гибели своего города, страданиях народа. Наверное, то было своеобразное служение, ради которого нужно было терпеть отверженность единоверцев.

Некоторые исследователи полагают, что Иосиф преувеличивал злодейство сикариев, которые убивали лучших: смелых в речах и храбрых – из страха; знатных – убивали из зависти, не щадили и тех, кто отличался в битве с римлянами. «Люди, выросшие в нашей стране, воспитанные на наших законах и носящие имя иудеев, рыщут среди святая святых Храма в то время, когда их руки дымятся ещё кровью их соотечественников».[184] Иосиф приводит конкретные факты бесчинств, глумление над судом, убийство Захарии – одного из знатнейших людей. «Презрение Захарии к тиранам и любовь к свободе сделали его ненавистным в их глазах; к тому же он был богат, так что они имели виды на ограбление его состояния и на устранение человека, который мог воспользоваться своим влиянием для их низвержения».[185]

Придумать подобные факты Иосиф не мог, ведь ко времени выхода его «Иудейской войны» живы были соотечественники – свидетели тех событий. Так, царь Агриппа пишет Иосифу: «Прочёл книгу с большим удовольствием. Мне показалось, что ты гораздо тщательнее, чем те, кто об этом писал, оставил точное изложение… И тебе не нужно никакое наставление, чтобы знать о нас всё с самого начала»[186].

Сбылись предсказания пророков об Иерусалиме: «Город падёт тогда, когда кто-нибудь начнёт проливать кровь своих соплеменников».[187] Можно ли оправдать сикариев их верой в Машиаха? Мол, стоит начать войну – и Машиах придёт на помощь. Велик соблазн чуда. Сколько было псевдомашиахов на протяжении еврейской истории! Казалось бы, давно пора разделить мечту и реальность, при которой человек не должен жить в преддверии чуда. На совести раввинов, удерживающих евреев местечек от переезда в Палестину, пока не придёт Машиах, их гибель в последней мировой войне. Те же ортодоксы были против стремления сионистов возродить своё государство, считали, что сначала явится Машиах, а потом начнётся строительство Эрец– Исраэль. Но Машиах – не вождь пролетариата со знаменем в руках, он воплощение сущности духовного становления еврейского народа. Не религиозные мечтатели, а сионисты восстановили Израиль.

Если бы мне пришлось выбирать национального героя, я бы предпочёл Авраама Кука, прибывшего в страну в 1904 году. Он говорил: «Сначала построим государство, потом придёт Машиах», что не противоречило учению о том, что сначала придёт Машиах из дома Иосифа, который организует материальную жизнь народа, и только затем – после войны идей – явится Машиах из дома Давида. Неортодоксальный, философски образованный рав Кук ратовал за преподавание в ешивах светских предметов и утверждал, что «не прогресс науки угрожает религии, а отставание от неё. Бог открывается в творчестве, науке, искусстве, литературе… И каждая личность наделена неповторимым своеобразием».