Иеремиевы огни (СИ)

— Мои. Собственные. Расположение лагеря, как я понял, сдала твоя любимая младшая сестрёнка, теперь-то… небось уже в столице. А напал сын. Со своим… — Азат скривился, не обращая внимания на появившуюся на губах тёмную кровь, — любовничком. Брутус всех солдат разметал в одиночку, мне же преподнесли яд на серебряном блюдечке. Сказали, два с половиной часа дохнуть буду. Два уже прошло, если я не обманываюсь…

Домино коснулся его запястья — оно было ледяным, как будто уже мёртвым, а пульс — рваным и едва прощупывался.

— Отомстил мой мальчик Хас, — продолжал Азат, глядя куда-то в пустоту и, судя по то и дело дёргающемуся лицу, испытывая боль. — В основном, как он сказал, за то, что я над Брутусом измывался. Ну и что хотел из него, Хаса… свою копию… сделать. Вы как хотите, а мне кажется, всё лучше, чем этой гниде задницу подставлять… Ещё засосались у меня на глазах. Не подавись, папочка, нашей неземной любовью…

Домино молчал. Его переполняли все чувства вперемешку, и он не мог остановиться на чём-то одном. Половина его жизни — не по годам, по значимости — сейчас уходила в небытие, и как-то вдруг оказывалось, что он относится к ней совсем не так, как предполагал.

— Ты небось тоже счастлив, Домино? — Азат с усилием повернул голову, чтобы встретиться с бывшим названым братом взглядом. — Я в итоге получил за всё зло, как и ты и хотел. Те, кому я верил, предали меня…

— Мне жаль тебя, — тихо отозвался Домино, и аурис на его руках опять скривился.

— А мне, как и раньше, не нужна твоя жалость. Я сам, слышишь, ни о чём не жалею и тебе не советую! На какое-то время я исполнил все свои мечты… А ты, Домино? Получил что хотел? Высокий пост, Алекта…

— Алекта умерла, — Домино не ожидал, что его голос дрогнет: он был уверен, что пережил уже эту боль. Азат как будто потух лицом, но спросил преувеличенно равнодушно:

— Всё-таки довёл её до ручки?

— Она не вынесла родов. Я был порченый из-за трианга, Алекта из-за своего прошлого, но мы всё равно очень хотели ребёнка. Эжени врачи откачали, её нет.

Несколько секунд Азат смотрел на него не отрываясь, потом перевёл взгляд на небо. Кровь уже шла у него и носом, и горлом, и даже глазами, из-за чего они наверняка почти ничего не видели, но он всё равно смотрел.

— Хорошо, что ты здесь, — после затянувшегося молчания наконец едва различимо проговорил Азат. — За эти два часа я понял, что ты был единственным, кто так меня и не предал, хотя мог. Хотел тебя увидеть напоследок. Спаси моего сына, брат. Или хотя бы убей, чтобы не мучился…

Домино сжал его правую руку, внутренне поражаясь тому, как Азат высох за эти часы общения с ядом — по последним фотографиям он выглядел пышущим здоровьем матёрым хищником, явно тяжелее и сильнее своего «близнеца» — сейчас же они почти сравнялись в комплекции. Как будто в их последнюю встречу кто-то свыше хотел намекнуть, что, так или иначе, Азат и Домино — две части одного и того же.

Были. И совсем скоро перестанут.

Он так и умер на руках у Домино, более не сказав ни слова. До рассвета, в стороне от лагеря, аурис копал ему могилу, где и захоронил, зная, что вместе с Азатом его наконец отпустило всё его прошлое — больное, горькое и продолжавшее довлеть над настоящим, как он ни старался перестроиться. Осталась Эжени, так похожая на Алекту, что он боялся на неё смотреть, давно приладившийся к новой жизни Крайт — и, в общем-то, всё. Теперь должно было стать легче.

Так и не отдохнув, Домино сел в машину и спустя несколько часов был в больнице Элевейта.

— Похоже, инициатива исходила от Хаса, — задумчиво сказал Рэкс, когда Домино закончил повествование, и Аспитис с главным секретарём посмотрели на него с одинаковым недоумением. — Мало данных, конечно, но Марку смерть Азата сейчас совершенно невыгодна. Как и Селене, которая под ним ходит. Остаётся только Хас — может, пытался таким образом поднять свои акции в глазах Брутуса, может, просто наконец решился прибить отца. Вас не смущает театральность постановки?

— С Брутусом ничего нельзя знать наверняка, — пожал плечами Аспитис, украдкой рассматривающий Домино и видящий, что тот и правда выглядит просветлённым. Сколько же лет он носил всё это в себе — в том числе Азата, которого так и не смог забыть? И чем в таком случае сам Аспитис от него отличается, если в моменты крайней слабости в памяти всплыли именно те эпизоды его жизни, которые доказывали ему, что остались ещё больные места?

— С Брутусом как раз всё понятно, — возразил Рэкс. — Главенство над «Арканом» сейчас возьмёт он, предложит влиться в «Атра фламму». А как только мы объявим об объединении, постарается ещё и из наших войск народ увести. Его специально туда отослали, чтобы у Севера появился новый агитатор. Хотя, конечно, Марк с удовольствием бы дождался, когда Азата выловим мы. В «Аркане» и так половина его людей…

— Так что, какие-то особые распоряжения будут? — осторожно спросил Домино, и Рэкс насмешливо улыбнулся.