Иеремия Бентам. Его жизнь и общественная деятельность

В своей книге о политических софизмах «The book of Fallacies» он беспощадно разоблачал все махинации сторонников устаревших порядков и глубоко укоренившихся злоупотреблений, старающихся отстоять милую им старину, под сенью которой они отлично обделывают свои темные делишки. Искусно сгруппировав все аргументы, приводимые консерваторами против любой реформы, он доказывает их внутреннюю несостоятельность и нравственную гниль. Бентам выводит начистоту все иезуитские подвохи и своекорыстные мотивы ярых защитников обветшалой рутины, направленные на то, чтобы парализовать всякую реформу и продлить существование порядков, осужденных наукой и тормозящих наступление лучших времен. Много других полезных законопроектов представил он собранию. По предложению Бриссо, во внимание к заслугам, оказанным Франции Бентамом, национальное собрание возвело его 26 августа 1792 года в звание французского гражданина. Этой наградой, которой удостоились лишь такие знаменитые иностранцы, как, например, Вашингтон, Песталоцци, Клопшток, Костюшко, Уильберфорс, Мэкинтош, Кампе и другие, Бентам гордился до конца дней своих. В брошюре, адресованной Конвенту и озаглавленной: «Emancipate your Colonies!», он настоятельно советовал освобождение колоний, мысль, которую он постоянно развивал и перед английским правительством. Конвент также безучастно отнесся к его ходатайству, как и английский парламент, оставивший его советы без последствий. Это, однако, ничуть не обескуражило неутомимого борца за свободу и независимость. Находясь в постоянной переписке с выдающимися представителями французского народа, начиная с Мирабо и кончая Лафайетом, Бентам, незадолго до своей смерти, обратился с воззванием к французскому народу – «Lettre fu peuple français», – в котором давал советы по поводу наступления новой эры, вызванной июльской революцией 1830 года. Интересы французской нации были ему не менее близки и дороги, как и интересы родной Великобритании, потому что Франции и ее литературе, а в особенности – трудам ее энциклопедистов, он был обязан значительной долей своего умственного развития.

Три вопроса особенно занимали Бентама в описываемое нами время – вопросы, которые, к сожалению, и теперь, по прошествии чуть ли не целого столетия, еще очень далеки от решения. Это – тюремная реформа, угрожающее развитие пауперизма и ирландский вопрос. Необходимости первой реформы он посвятил бесчисленное множество брошюр, объемистых докладов, записок, статей; она занимала также видное место в его разносторонней переписке с друзьями. Многое, написанное им по этому предмету, до сих пор еще остается в рукописях.

Неотложность тюремной реформы была очевидна. Состояние английских мест заключения было поистине ужасным, не поддающимся никакому описанию. Они были постоянными центрами зараз, специфически тюремных, таких как, например, «тюремная лихоманка». Оба пола и все возрасты совместно содержались в одних и тех же камерах. Банкроты и душегубцы, подследственные арестанты и давно осужденные или освобожденные, но не успевшие внести установленных кормовых денег тюремщикам, жили вместе. Тюремные власти жестоко обращались с бедняками, но за деньги помогали состоятельным арестантам пьянствовать и развратничать. Понадобилась коллективная энергия не одного поколения людей, одушевленных филантропией Бентама и Говарда, чтобы очистить эти авгиевы стойла. Говард поплатился жизнью на этом бескорыстном служении несчастным. Прекрасно охарактеризовал его Бентам, сказав, что Говард «жил апостолом и умер мучеником» (Не lived an apostle and died a martyr).

В целом ряде книг и брошюр, как например: «View of the Hard Labour Bill», «Panopticon», «Panopticon versus New South Wales» и «Principles of penal Law», – Бентам знакомит общество с результатами своих многолетних наблюдений над системой английских тюрем и ссылки. Полный негодования, он предлагает заменить эти вопиющие безобразия двумя реформами, от которых выиграют обе стороны: человечным обращением с арестантами и экономией в пользу казны. С удвоенной энергией принялся он пропагандировать неотложность этой реформы, и его страстная проповедь, устная и печатная, подействовала на общество и правительство. Бывший премьер Питт обещал Бентаму свое содействие и разрешил ему первый опыт.