Иерусалим

Взять хотя бы этот египетский балаган. Она спустилась по пологому склону от Дворца Саломеи на широкую набережную, которая служила одной из самых оживлённых улиц Аскалона, и обнаружила толпу, которая собралась поглазеть на представление балагана. Такое случалось часто: Аскалон стоял на перекрёстке торговых путей, и вместе с иноземными товарами сюда неизменно прибывали и иноземные развлечения.

Представление уже началось, и местные жители вопили и заливались хохотом, наслаждаясь им вовсю. Сцена представляла собой квадрат, вырезанный в стенке деревянного короба, с занавесями по бокам; куклы были сделаны из ткани, с вышитыми лицами и огромными руками, передвигаемые палочками, они раскачивались и порхали в тесном пространстве сцены, больше похожие на птиц, чем на людей, яростно набрасывались друг на друга, а из-за занавесей доносились пискливые голоса актёров.

На одной из кукол был нашит впереди большой красный крест. Едва подъехала Сибилла, человек в плоской шапочке, который сбоку от сцены следил за толпой, торопливо нырнул за сцену, и кукла с крестом тотчас исчезла из виду. Почти сразу её место заняла другая — в турецком тюрбане.

Сибилла нахмурилась. Она гадала, надо ли ей счесть этот случай оскорблением для себя. Кукла в тюрбане получала безжалостную выволочку от другой куклы, которая — Сибилла только сейчас сообразила это — была одета арабом. Да, пожалуй, это было оскорбление; толпа следила за ней, краешком глаза, украдкой, через плечо. Они ждут, что она сделает хоть что-то. На сцене араб уже гонял кругами турка, как, не будь её здесь, гонял бы крестоносца.

Сибилла пыталась понять, что сделал бы Бодуэн.

И тут её осенило. Она запустила руку в кошелёк, достала пару монет и вручила их пажу.

— Отдай деньги актёрам. Скажи, что в следующий раз они могут оставить крестоносца на сцене — в Аскалоне живут люди широких взглядов. — Она произнесла эти слова намеренно громко, чтобы слышали те, кто стоял рядом.

Паж пробежал через толпу, которая раздалась перед ним. На сцене куклы зависли в воздухе; паж замедлил бег, приближаясь, и человек в шапочке вышел из-за сцены, взял у него деньги и выслушал пажа Сибиллы. Повернувшись, он обежал взглядом толпу, увидел принцессу и отвесил ей низкий поклон.

Толпа взорвалась восторженными воплями. Актёры с куклами в руках вышли из-за сцены и тоже поклонились ей и заставили поклониться кукол. Сибилла хладнокровным жестом подозвала к себе пажа и поехала прочь по улице.

Сердце её колотилось. Она поступила верно, так, как на её месте поступил бы Бодуэн.

Набережная протянулась перед ней, киша людьми, которые расхваливали товары, и людьми, которые их покупали, бродягами и нищими, гревшимися на солнышке. Дул лёгкий бриз, на рейде стояли на якоре два пузатых купеческих корабля из Генуи, и между ними и берегом сновал нескончаемый поток лодочек. Сибилла ехала за женщиной, которая ловко несла на голове корзину; в корзине лежала дюжина длинных серебристых рыбин. Трое смуглых мужчин бросились бежать рядом с конём Сибиллы, размахивая на бегу струящимися низками кораллов.

   — Госпожа! Госпожа!

По знаку Сибиллы подъехал грум и отогнал их прочь. Она повернула на другую сторону набережной, примыкавшую к городу, — там среди многочисленных лавок торговал купец, который обещал ей чёрный жемчуг.

Купец, который был родом из Басры, сидел под пальмой и показывал ей драгоценные камни в парчовых мешочках. Сибилла немного поторговалась с ним, на деле не слишком желая что-то у него покупать, — она подумала, что купец, быть может, согласится доставлять её послания Саладину; но тут ей вспомнилось, что сказала однажды мать. За дорогами и путешественниками следят тамплиеры. И Сибилла ушла, ничего не купив и не выдав себя.

Грум стоял на углу улицы, держа её кобылу под уздцы; не успела Сибилла выйти из лавки, как к ней с протянутой рукой подошла женщина с язвами на лице, и Сибилла дала ей денег, что приманило целую толпу нищих. Она раскладывала монеты в просящие грязные ладони, когда на улице послышался крик.

Сибилла повернула голову; грум, задремавший было, вскинулся. По улице бежал её паж.

   — Они бьют кукольников! — Лицо мальчика было красно от гнева. — Принцесса! Останови их! Смотри!

   — Помоги мне! — Сибилла одной рукой схватила поводья, другой заднюю луку седла, и грум с привычной ловкостью подсадил её на коня. С высоты седла она видела далеко над головами толпы, бурлившей и толкавшейся в конце улицы, где всё ещё стояла сцена балагана, задрапированная занавесями. У сцены трое всадников дрались с несколькими пешими.

Сибилла вскрикнула, вне себя от гнева: у неё на глазах чей-то меч поддел и сорвал занавеси, потом рухнула сцена. Актёры пытались защитить остатки своего имущества, голыми руками отбиваясь от троих вооружённых мечами всадников. Сибилла была уже на полпути к этой сцене, когда увидела среди всадников беловолосую голову Жиля из Керака.