Иерусалим

Затушив незаконную папироску о камень, на котором сидела, Альма подняла чуть менее чем равнодушный серо-желтый взгляд как раз вовремя, чтобы впервые заметить тучного бывшего чиновника. Близкий к апоплексии, он поднял левую руку, дрожащим пальцем показывая на детсадовский центр, где еще слышалась пожарная сигнализация, и, сам того не зная, озвучил гестаповскую реплику о «Гернике».

– Это сделали вы?

Он просто напрашивался. Блаженно улыбаясь, сестра Мика предложила плагиаторский ответ.

– Нет. Вы.

Одурело моргая и не найдя что ответить, давешний глава управы утопал в сторону Лошадиной Ярмарки – беглый снежок, который становился меньше, пока скатывался с холма, а не больше. С улицы Святой Марии донесся предсказанный собачий возглас: гав, гав, гав, а потом короткая пауза. Гав.

Несмотря на жуть этого часового механизма, Мик вдруг обнаружил, что хохочет. Взбрыкнув каблуками рядом, к нему присоединилась Альма, никогда не стеснявшаяся смеяться над собственными украденными шутками. Где-то выше по склону, точно по расписанию, по замершим улочкам разрушенного рая приближались сирены.

Благодарности

Где начать и где закончить?

Во-первых, я должен поблагодарить свою жену, художницу и писательницу Мелинду Гебби, с самого начала участвовавшую в создании книги почти так же плотно, как я. Кажется, я сделал ей предложение сразу перед началом проекта и с тех пор читал ей вслух почти каждую главу, хотела она того или нет. Именно ее технические советы помогли определиться с орудиями труда Эрнеста Верналла в первой главе и ремеслом Альмы Уоррен в других главах, но главным образом обрести выносливость и закончить мне помогли ее вера в то, что это важная работа, и ее согласие быть моей опорой почти десять лет. Спасибо большое, дорогая. Сомневаюсь, что без тебя вообще была бы книга, для которой пришлось бы писать благодарности.

Почти так же важно для меня передать глубочайшую благодарность Стиву Муру, хотя его больше нет с нами, чтобы ее услышать. Стив закончил бесценную начальную редактуру первой трети «Иерусалима» – включая незабвенную стилистическую критику на полях в виде «Фу-у-у» красной ручкой; к счастью, я позабыл, где именно, – и привнес свой блестящий интеллект во все формирующие дискуссии о взгляде на время, который, как мы узнали позже, когда уже оба давно причастились к этой доктрине, называется этернализм. Если центральная идея этой книги верна (а учитывая текущие исследования физика Фэй Доукер, эта идея как минимум фальсифицируема и верифицируема), то Стив ныне приближается ко второму рождению в лиственном дворике на Шутерс-Хилл в 1951 году. Еще раз спасибо, старина, и, если повезет, мы снова с тобой пересечемся примерно через девятнадцать лет по твоему времени.

Неожиданное решение Стива испытать нашу теорию на себе в марте 2014 года (бывают же люди – платишь им аванс за редактуру гигантского романа, а потом больше никогда не видишь) привело к тому, что мне пришлось найти несколько других редакторов и корректоров, которые меня не боялись. В первую голову назову поэта, автора, редактора и комика Бонд, Донну Бонд. Донна правила всю книгу, несколько раз отчитывала за неправильное употребление слова careen – оказывается, этот термин обозначает конкретно переворот корабля, чтобы соскрести моллюсков с корпуса, но кто бы мог подумать? – и даже каким-то образом выловила пару опечаток в дремучей мешанине двадцать пятой главы. Спасибо, Донна, за такую тщательную работу, на какую у меня самого не хватило бы смелости, усидчивости и знания малоизвестной мореходной терминологии. Следующими свои силы в редактуре пробовали мои друзья, писатели Джон Хиггс и Эли Фруиш. Джон заметил пару моментов, но главным образом оказался бесценным благодаря своей характерно поучительной реакции на книгу в целом и такому положительному отзыву на нее, что мне самому захотелось ее почитать. Эли между многочисленными пребываниями в тюрьме (он преподает там литературу, хотя мне нравится выставлять его серийным убийцей) не только дал мне несколько полезных советов по этикету наркоманов, но и в течение всей работы раскапывал самородки информации, благодаря которым и сложилась книга: это он уведомил меня о местном происхождении Джеймса Херви и предоставил последние и необходимые откровения об участии Газовой улицы в зарождении капитализма, свободного рынка и промышленной революции. Я в неоплатном долгу перед этими джентльменами, учеными и акробатами.