Иерусалим. Биография

10 июля 1452 года мусульманская чернь Иерусалима в очередной раз пошла громить христиан. Погромщики выбросили из гробниц кости христианских монахов, а в храме Гроба выломали новую балюстраду, которую затем с триумфом перенесли в аль-Аксу. Но и христиане иногда вели себя совершенно безрассудно и провокационно. В 1391 году четыре францисканских монаха стали громко возглашать непосредственно в мечети аль-Акса, что «Мухаммед был распутником, убийцей и чревоугодником» и что он проповедовал блуд! Кади предложил им публично признать лживость своих обвинений. Когда монахи отказались, их пытали и избили почти до смерти. Во дворе церкви Гроба Господня был разложен костер, и толпа, «пьяная от гнева», разорвала монахов на куски, «чтобы не осталось от них никакого подобия человеческого», а затем жарила эти куски на огне, словно кебаб.

Но ждать избавления оставалось уже недолго, и когда к власти пришел более терпимый султан, участь христианского Иерусалима решило одно из блюд французской кухни.

Султан и францисканские омлеты

Кайт-бей, черкесский невольник, ставший мамлюкским военачальником, провел в Иерусалиме годы изгнания. А поскольку ему было запрещено входить в дома мусульман, он подружился с францисканцами, которые познакомили его с французской кухней. И похоже, что по восшествии на мамлюкский трон в 1486 году Кайт-бей настолько сильно затосковал по французским омлетам с овощами, что пригласил францисканцев в Каир, где торжественно разрешил им строительные работы в церкви Гроба Господня, а также вернул им гору Сион! Францисканцы же страстно желали свести счеты с евреями, и по их наущению Кайт-бей запретил евреям даже приближаться к храму Гроба и Сионскому монастырю. Случалось, евреев убивали просто за то, что они проходили мимо храма Гроба Господня, и такая ситуация сохранялась вплоть до 1917 года. С другой стороны, султан разрешил им восстановить синагогу Рамбана в Еврейском квартале. Не забывал он и о Храмовой горе. Посетив Иерусалим в 1475 году, он повелел построить на ней медресе Ашрафийя; фонтан в этом комплексе, покрытый колоколообразным куполом, украшенным эффектным красно-розовым геометрическим узором, остается одним из самых величественных в городе.

Но пока Кайт-бей украшал Иерусалим, мамлюки уже теряли свою силу. Городскому кади Муджир аль-Дину, наблюдавшему на закате ежедневный парад у Башни Давида, ряды воинов казались неорганизованными и нестройными. В 1480 году на Иерусалим напали бедуины. Они едва не пленили наместника, который чудом спасся, галопом проскакав по Храмовой горе и удрав из города через Яффские ворота. «Большая часть Иерусалима разрушена и опустошена», — записал вскоре после этих событий рабби Овадья из Бертиноро. «Передо мной лежит разрушенный город», — вторил раввину один из его учеников, описывая шакалов и львов, рыскающих по холмам города.

И все же Иерусалим по-прежнему производил сильное впечатление. Последователь Овадьи, увидевший город с Масличной горы, очень эмоционально описал испытанное им душевное состояние: «Чувства переполнили меня, готовые выплеснуться; сердце мое охватила неудержимая скорбь, я сел на землю и разорвал на себе одежды». А любивший свой город Муджир аль-Дин находил его «исполненным блеска и красоты», уподобляя «одному из знаменитых чудес»[188].

В 1453 году турки-османы взяли штурмом Константинополь — великий трофей, которым мусульмане пытались завладеть много столетий. Величие и всемирную роль рухнувшей Римской империи (каковой считали Византию и сами ее жители, и завоеватели-турки) должна была унаследовать новая мировая сверхдержава — империя Османов. В 1481 году Кайт-бей приютил у себя в Египте османского принца Джем-султана, брата правящего султана Баязида и претендента на престол. В надежде на то, что османское государство расколется, Кайт-бей предложил Джему королевство Иерусалимское и все восточные владения мамлюков. Эта интрига привела лишь к десятилетней разорительной войне, а между тем обеим империям угрожали новые, пока только набиравшие мощь силы: мамлюков, богатство которых во многом зависело от восточной торговли пряностями и благовониями, все более уверенно теснили в Индийском океане португальцы. А туркам-османам бросал вызов новый персидский шах Исмаил, основатель династии Сефевидов, объединивший страну под знаменем шиизма. Эти угрозы на короткий период толкнули османов и мамлюков в расчетливые взаимные объятия: дело, впрочем, закончилось смертельным поцелуем.

Часть седьмая. Османы