Иерусалим. Биография

Русские барышники развращали гостей. Типичным их представителем был некий Филипп: «высокий, широкоплечий, толстый крестьянин с большим, грязным, поросшим черной щетиной, небритым лицом, густыми усами, поникло свисавшими на толстые вялые губы», — «сводник для монахов, зазывала у торговцев святынями, контрабандист, безнравственный человек и торговец религиозными предметами». Некоторые священники проводили свои дни в Иерусалиме в «пьянстве и религиозной истерии», а кроме того, непрерывно обмывали тела умерших — в Иерусалиме умирало много русских. Вдобавок в этой гремучей среде социалистические пропагандисты агитировали русских крестьян, призывая их к революции.

Грэм стал свидетелем того, как в Вербное воскресенье, когда турецкие солдаты пытались сдержать толпу арабов-христиан, валивших из церкви Гроба, «истерически хохоча и пронзительно крича в религиозном неистовстве», на них внезапно набросились турки в красных фесках и арабы-мусульмане в тюрбанах. «С громким гиканьем, прокладывая себе дорогу ударами и тумаками, они пробились к человеку, несшему оливковую ветвь, вырвали ее у него, разодрали на куски и умчались. Какая-то девушка-американка щелкнула своим „Кодаком“. Христиане-арабы поклялись отомстить». Потом русские ожидали Второго пришествия «Победителя смерти» у Золотых ворот. Но кульминационным моментом было, как всегда, схождение Благодатного огня: когда пламя вспыхнуло, «охваченные восторгом люди начали прятать связки горящих свечей себе за пазуху и кричать в порыве исступленной радости. Они распевали так, будто находились под воздействием какого-то необыкновенного наркотика, постоянно восклицая: „Господи, помилуй! Христос воскресе!“ Но их стихийное перемещение сдерживалось плетьми и прикладами винтовок».

Впоследствии Грэм вспоминал, как в ту ночь его товарищи по паломничеству, «воодушевленные и дрожащие от лихорадочного возбуждения, как дети», наполняли свои сумы иерусалимской землей, водой из Иордана, пальмовыми листьями, погребальными пеленами, «и мы снова и снова лобызали друг друга!» «Что за объятия и лобызания были той ночью: чмоканье горячих губ, сплетение бород и усов! Начался день шумного празднества. Обилие выпитого вина, коньяка и арака, крепкой анисовой водки, ужаснуло бы многих англичан. А пляски пьяных показались бы довольно чуждыми и Иисусу!»

В тот год христианская Пасха совпала с иудейским Песахом и мусульманским праздником Наби Муса. И в то время как Распутин радел за нравственность своих православных сестер, которых рьяно развращал соблазнительными посулами Вазиф, некий английский аристократ спровоцировал бунты и беспорядки, ставшие темами газетных передовиц во всем мире.

Капитан Монти Паркер и Ковчег Завета

29-летний аристократ Монтегю «Монти» Паркер с пышными усами и остроконечной бородкой в стиле Эдуарда VII, с большими запросами и тощим кошельком, был беспринципным мошенником, искавшим легкого пути обогащения или, на худой конец, того, кто мог бы оплачивать его пристрастие к роскоши. В 1908 году этот воспитанник Итона и сын министра в кабинете Уильяма Гладстона, младший брат графа Морли, отставной офицер Гренадерского полка и ветеран Бурской войны познакомился с неким таинственным финским мистиком, который убедил Монти, что вместе они смогут отыскать в Иерусалиме самое драгоценное в истории мира сокровище.

Этого финна звали доктор Вальтер Ювелиус — учитель, поэт и спирит, любивший рядиться в библейские одежды и расшифровывать «библейские коды». Потратив годы на изучение Книги пророка Иезекииля и вдохновленный спиритическими сеансами с неким ясновидящим шведом, Ювелиус уверовал, что разгадал то, что он называл «шифром Иезекииля». Из него следовало, что в 586 году до н. э., когда Навуходоносор уже готов был разрушить Иерусалим, евреи спрятали Ковчег Завета в туннеле к югу от Храмовой горы. Но Ювелиусу был необходим напарник — предприимчивый человек действия, который мог бы помочь ему собрать средства, необходимые для поисков Ковчега. А кто лучше подходил на эту роль, как не слегка бестолковый, но энергичный английский аристократ с прекрасными связями в эдвардианском Лондоне?

Ювелиус показал свое тайное откровение Паркеру, который взволнованно прочитал следующие вдохновляющие строки:

«Теперь я убежден, что эмпирическим путем пришел к чрезвычайно оригинальному выводу: входом в храмовый архив является Акелдама, а сам храмовый архив лежит в неприкосновенности в потайном месте. И нет ничего проще, как достать архив Храма из его древнего тайника, в котором он находится уже 2,5 тыс. лет. Существование шифра доказывает, что храмовый архив остается нетронутым».

Монти Паркера убедила теория чудака-мистика, хотя едва ли она была более правдоподобна, чем сюжет «Кода да Винчи». Но в те годы, когда даже кайзер посещал спиритические сеансы и очень многие люди верили в закодированные тайные знания евреев, Ювелиусу не составляло труда вербовать сторонников. Один из его адептов писал финну: «Иудеи — народ весьма скрытный. Так что вполне вероятно, что они очень тщательно скрыли Ковчег».