Иерусалим. Биография

Старый город мог бы стать подобием демилитаризованного Ватикана под управлением международного комитета, с совместной арабо-израильской полицией или каким-нибудь другим силовым органом — чем-то вроде иерусалимской версии швейцарских гвардейцев Ватикана. И если арабы не приемлют американского вмешательства, а израильтяне не доверяют ООН и ЕС, то процесс урегулирования могли бы взять на себя НАТО и Россия, которая снова горит желанием играть важную роль в Иерусалиме. Но саму Храмовую гору трудно интернационализировать, потому что ни один израильский политик не возьмет на себя смелость отказаться от права евреев на Краеугольный камень Храма и ни один исламский политик не может признать полный суверенитет Израиля над Благородным Святилищем — и остаться после этого в живых. К тому же не стоит забывать, что интернационализированные или «свободные» города — взять хоть Данциг, хоть Триест — обычно плохо заканчивали.

Храмовую гору трудно поделить. Харам аш-Шариф и ха-Котель, Благородное святилище и Западная стена, Купол Скалы и мечеть аль-Акса — все это части одного целого: «Никто не может монополизировать святость, — добавляет Перес. — Иерусалим — это скорее язык пламени, чем город, а пламя никому не поделить». Так или иначе, но суверенитет должен быть как-то распределен. Поэтому появились проекты, отдающие верхнюю плоскость Храмовой горы (эспланаду) мусульманам, а туннели и цистерны под землей (а следовательно, и Камень основания) — Израилю. Идея подробного, детальнейшего разграничения сумеречного мира подземных пустот, колодцев и туннелей поистине захватывает, и при этом в ней есть что-то неизбывно иерусалимское: кому принадлежит земля? Кому — ее глубины? А кому — небеса?

Политический суверенитет может быть обозначен на карте, выражен в официальных договорах, гарантированных автоматом М-16, но он будет напрасным и бессмысленным без исторического, мистического и эмоционального измерений. «На две трети арабо-израильский конфликт — конфликт психологический», — заметил когда-то Анвар Садат. Реальные условия для мира — это не вопрос о том, кому принадлежит какая-нибудь иродова цистерна — Палестине или Израилю. Мир может быть достигнут только на условиях принятых сердцем взаимного доверия и уважения. Но на каждой стороне есть те, кто в принципе отрицает историю и древность другой стороны. И если у этой книги есть какая-то миссия, то автору очень бы хотелось надеяться, что она внесет свой вклад в то, чтобы убедить обе стороны признать и уважать древнее наследие друг друга. Когда Арафат отрицал иудейскую историю Иерусалима, это было расценено как абсурд даже палестинскими историками (что все они признают в частных беседах), но никто из них не посмел возразить ему открыто. Только в 2010 году единственный палестинский ученый, философ Сари Нусейбе, нашел в себе мужество заявить, что Харам аш-Шариф — это место, где когда-то стоял иудейский Храм.

Израильское строительство поселений разрушает веру арабов в возможность построения палестинского государства. Но и отрицание палестинцами древнего еврейского наследия не менее разрушительно для мирного процесса, чем ракеты, которые ХАМАС периодически выпускает из сектора Газа. Здесь мы подходим к еще более серьезному вызову: обоим народам предстоит признать и трагические, и героические страницы истории другого народа. Это очень непросто, поскольку оба они помнят в совместной истории только несправедливости и жуткие злодейства, — но все же возможно.

В современном положении Иерусалима легко представить себе непредставимое. А будет ли он вообще существовать через пять лет? А через сорок? Всегда есть вероятность, что какие-нибудь экстремисты разрушат Храмовую гору, разобьют сердце мира и убедят фундаменталистов любого толка, что Судный день близок и война Христа с Антихристом началась.

Амос Оз, иерусалимский писатель, ныне живущий в Негеве, предлагает весьма эксцентричное решение проблемы: «Нам следует перевезти по камню все святые места в Скандинавию лет на сто и не возвращать их обратно до тех пор, пока народы в Иерусалиме не научатся жить единой семьей». Решение хорошее, но, к сожалению, не очень практичное.

1000 лет Иерусалим был иудейским, около 400 лет — христианским и 1300 лет — мусульманским. Ни одной из этих религий не удавалось завладеть Иерусалимом без меча, баллисты или гаубицы. Все их истории — это закоснелые в предрассудках повествования о героических триумфах (всегда закономерных) и незаслуженных бедствиях (всегда неожиданных). Я же в своей книге пытался показать, что в истории Иерусалима не было ничего неизбежного и альтернатива имелась всегда. Мы не всегда ясно представляем себе судьбы и личности иерусалимлян. Жизнь в Иерусалиме Ирода, при крестоносцах или во времена Британского мандата была такой же сложной и полной оттенков, как и наша сегодняшняя жизнь.