Иерусалим. Биография

Константин знал, что место распятия и погребения Иисуса скрыто под Адриановым храмом Афродиты — этой «мрачной обителью мертвых идолов, тайником сладострастного демона любви», по словам Евсевия. Император приказал епископу Макарию совершить обряд очищения, снести языческий храм, освободить доступ к святой гробнице, находящейся под ним, и построить здесь базилику, которая была бы «лучше всех других церквей ойкумены по великолепию стен, колонн и мрамора».

Елена решила во что бы то ни стало отыскать подлинную гробницу Христа. Для этого предстояло не только снести храм, но также удалить каменный фундамент и провести раскопки, чтобы точно определить местоположение святыни. В поисках, начатых императрицей, должно быть, с большим интересом и энтузиазмом приняли участие многие жители маленькой Элии. Некий еврей — вероятно, один из уцелевших иудео-христиан — представил императрице документы, с помощью которых была найдена пещера, объявленная гробницей Иисуса. Теперь Елена пыталась найти место Распятия и даже сам Крест.

Ни одному археологу никогда не суждено было повторить даже крохотную долю ее успеха. Елена нашла три деревянных креста, деревянную дощечку с надписью «Иисус Назарянин, царь Иудейский» и железные гвозди. Но на котором из трех крестов был распят Иисус? Говорят, что императрица и епископ принесли все три креста к одру некоей умирающей женщины. Первые два креста, возложенные на больную, не произвели никакого действия. «Но как скоро коснулись ее третьим, она вдруг открыла глаза и соскочила с постели здоровою». Елена отослала «часть божественного древа» Константину вместе с гвоздями, которыми император приказал украсить сбрую своего коня. С этого момента у множества верующих во всех концах христианского мира возникло страстное желание также обрести какую-нибудь сакральную реликвию, и особенно желанны были священные сувениры, происходившие непосредственно из Иерусалима.

Животворящее Древо со временем породило целый лес щепок Честного Креста, а сама фигура креста постепенно вытеснила монограмму Хи Ро (ХР) в качестве символа христианства.

Рассказ о том, как Елена нашла Крест, был, скорее всего, придуман позднее. Но императрица, безусловно, навсегда изменила облик города. Она построила на Масличной горе два храма — Елеонскую церковь[91] и церковь Вознесения. Сооружение третьей церкви, воздвигнутой Еленой уже в самом городе, — храма Гроба Господня, — продолжалось целых десять лет. Это было не одно здание, а целый комплекс из четырех частей, фасад которого был обращен на восток, в сторону улицы Кардо, главной улицы римского города (сегодня вход в храм находится на южной стороне здания). Посетитель поднимался по ступеням в открытый двор-атриум, откуда тройные врата вели в базилику «чрезвычайной красоты», разделенную колоннадами на пять нефов. За апсидой базилики располагался Священный сад — еще один двор, на этот раз внутренний и обрамленный портиками, — в юго-восточном углу которого находилась Голгофа, заключенная в круглую в плане часовню Воскресения (греч. Anastasis). В золотом куполе ротонды имелось отверстие, позволявшее солнечным лучам падать прямо на гробницу Иисуса. Отныне великолепный храм доминировал в Святом городе, совершенно затмив Храмовую гору, где Елена не только сровняла с землей все языческие святилища, но и велела устроить на их месте свалку — как символ того, что иудеи отвержены Богом[92].

Всего через несколько лет, в 333 году, один из первых христианских паломников, некий пилигрим из Бордо (имя его нам неизвестно), нашел Элию совершенно преображенной — это был оживленный христианский город-святилище. Церковь «чрезвычайной красоты» еще не была завершена, но ее стены быстро росли, а статуя Адриана все еще стояла посреди руин на Храмовой горе.

Императрица Елена посетила все места, связанные с жизнью Иисуса, проложив первый маршрут для паломников, которые понемногу начали стекаться в Иерусалим, чтобы приобщиться его особой святости. Елене было почти 80, когда она вернулась в Константинополь, где ее сын бережно сохранял части Креста. Еще одну щепку и дощечку с надписью Елена отослала в Рим, где они были положены в церкви Санта-Кроче-ин-Джерусалемме (Святого Креста Иерусалимского).

Евсевий, епископ Кесарийский, чрезвычайно ревниво отнесся к новому возвышению Иерусалима, усомнившись, что этот еврейский город, «который после беззаконного Господоубийства для наказания нечестивых его жителей подвержен [был] крайнему опустошению», способен вновь стать градом Божьим. В конце концов, христиане не обращали никакого внимания на Иерусалим в течение трех столетий. В словах Евсевия был определенный смысл: Константину предстояло преодолеть иудейское наследие — точно так же, как христианские святилища нового Иерусалима должны были затмить собой иудейские святыни.