Иесинанепси / Кретинодолье (сборник)

Роман с непроизносимым названием «Иесинанепси» (таким же непроизносимым, как и оригинальное французское Quinzinzinzili) на первый взгляд продолжает традицию постапокалиптических антиутопий. Однако Мессак, предвосхищая последующее развитие жанра, совершенно меняет установку. Если герои классического рассказа о конце света делают все, чтобы выжить, то здесь главный протагонист — чтобы не сказать, антигерой, чудом выживший при рассеивании смертельного газа, уничтожившего почти все население Земли во время Второй мировой войны (через четыре года она действительно начнется!), — изначально пассивен и безответственен. Преподаватель отстраненно, равнодушно, цинично наблюдает за вырождением горстки уцелевших вместе с ним детей. Отмечает, как коверкается и обедняется их язык, стирается воспитание, теряются воспоминания о прошлой жизни, и еще то, как формируется новый жаргон, создается новая религия и устанавливается закон сильнейшего. На его глазах вчерашние школьники превращаются в дикарей каменного века и выстраивают свое первобытное общество.

В этой хронике деградации повествователь рассматривает жалкое настоящее, а автор предвидит скорбное будущее; тот, лукаво перетасовывая реальные и вымышленные события, анализирует, а этот прогнозирует запрограммированный апокалипсис и угасание человеческой цивилизации. Тематически «Иесинанепси» перекликается с романом «Повелитель мух», написанным двадцатью годами позже и заканчивающимся относительным хеппи-эндом, но, в отличие от Голдинга, оставляющего читателю надежду на возможную эволюцию, Мессак констатирует безнадежную инволюцию. Повествование «Иесинанепси» пронизано глубоким отчаянием и разочарованием в роде человеческом: да и как прикажете любить Человека и верить в Человека после того, что он сделал и продолжает делать? Фантастичность сюжета вряд ли скрывает более чем прозрачную аллегорию: взрослые (читай — завравшиеся и зарвавшиеся правители) ведут детей (читай — доверчивые народы) к пропасти и бросают их на произвол судьбы. Пусть расхлебывают, если, конечно, выживут: после нас хоть потоп! А потоп-то уже произошел! Вот и расхлебывайте! «Какой фарс!» — то и дело сетует рассказчик. А мог бы, вместе с Гоголем, воскликнуть: «Как много в человеке бесчеловечья!» Одержимость вождей, безответственность политиков, оболванивание народов, лживость истеричной пропаганды, преследование инакомыслия, банализация насилия, расчеловечивание человека, очередная бойня — все старо как мир, но всякий раз переживается как что-то небывалое; ведь беспечное человечество не внемлет ни здравому смыслу, ни голосу совести, ни урокам Истории. На это «Иесинанепси» ответствует язвительной иронией, яростным сарказмом.

В своем последнем произведении «Кретинодолье» Мессак обращается к теме далеких экзотических путешествий и научных открытий, но и здесь раскрывает ее по-своему, полностью отказываясь от романтического пафоса. Экспедиция обнаруживает на затерянном в Тихом океане острове популяцию «кретинов» — дегенеративных человекообразных существ, пребывающих на стадии каменного века. После нескольких месяцев, потраченных на изучение и «очеловечивание» дикарей, члены экспедиции сходят с ума, дичают и почти все погибают.

По сюжетному сходству «Кретинодолье» перекликается с философскими сказками Вольтера и утопиями Свифта. Но по своему духу, отнюдь не игривому, а трагическому, он, наверное, ближе к фантастическим романам Уэллса. Например, к «Стране слепых», где в горной долине, отрезанной от внешнего мира после извержения вулкана, живет сообщество незрячих, но совершенно счастливых людей, или к «Острову доктора Моро», где в результате научного эксперимента животные принимают получеловеческий облик.